maybe tomorrow
До 2008 года Джереми Реннер был обычным «работающим» актером (обычно под этим подразумеваются артисты так называемого второго плана, характерные, снимающиеся не только в больших голливудских проектах, но и в независимом кино, в телефильмах, берущиеся за роли в театрах — словом, актеры, которые зарабатывают, используя все возможности). Хотя в его карьере были интересные моменты. Возьмите хотя бы «Палача Дамера» — блестящую работу, принесшую ему номинацию на Independent Spirit Award в 2002 году. Или вспомните картину «Нео Нед», где Джереми сыграл главную роль, за которую получил изрядное количество одобрительных слов критиков и награду на международном фестивале в Палм-Бич в 2005-м. Однако образ в фильме Кэтрин Бигелоу «Повелитель бури» принес Реннеру не только номинацию на «Оскар». Джереми был признан критиками Бостона, Чикаго, Лас Вегаса и Вашингтона лучшим актером года и получил в итоге девять премий за свою работу. Этот фильм вывел актера из категории «работающих» в категорию звездных, то есть тех, кого учитывают при выборе главных героев для какого-либо проекта.
читать дальшеС этого момента карьера Реннера круто поменяла направление, и теперь мы все чаще видим его в крупных голливудских картинах вроде «Мстителей», «Миссия невыполнима», а теперь и возрождения франшизы о Джейсоне Борне. Впрочем, как вы уже, конечно же, знаете, играет Джереми не Борна. «Он никогда не был единственным», — гласит слоган фильма, подразумевая, что Джейсон Борн не стал одиночным объектом секретного эксперимента по созданию суперагентов. Аарон Кросс — тоже часть этого опыта, который оказался под угрозой.
Джереми Реннер с виду совершенно простой парень с лицом, словно высеченным топором, без изящных черт, но он чертовски привлекателен именно этой своей кажущейся простотой и приземленностью. Есть в нем то, что мы, русские, называем сермяжной правдой. Есть в нем основательность человека, привыкшего к физическому труду, нагрузкам и ответственности за других. Это подтверждается и его ответами на наши вопросы, которые мы смогли задать актеру в Лос-Анджелесе во время пресс-джанкета к его новому фильму «Эволюция Борна».
— После «Повелителя бури» твоя жизнь круто изменилась. Как ты относишься к популярности и востребованности?
— Спокойно отношусь. Что есть, то есть. Если бы я мог только работать над фильмами, которые мне интересны, и не принимать участия во всей этой суете с красными дорожками и прессой, я был бы вполне доволен жизнью. Но все это входит в комплект приобретенного статуса, как выяснилось, так что приходится подчиняться до определенной степени. (Усмехается.)
— Но при этом теряется какая-то часть личной свободы, разве не так?
— Так. Я уже почувствовал, что можно скучать по простым выходам в магазин за продуктами. Каждый такой выход сопровождается каким-то непредвиденным событием — папарацци подстерегут, в очереди кто-то хлопнет по плечу и скажет, что любит мои фильмы. Нельзя сказать, чтобы я от этого получал большое удовольствие. Прежде я мог пойти в ресторан и поесть, если проголодался. Но теперь я часто оказываюсь в центре внимания. Меня просят сфотографироваться, что-то подписать. Я все понимаю, часть комплекта… Но, когда я голодный, я немножко злой. (Смеется.) Ну, скажем, не злой, а трудный в общении. Мне хочется есть, а не подписывать салфетки и отвечать на улыбки и приветствия. Поэтому приходится учитывать настроение, принимая решение отправиться куда-то поесть. Хочу ли я, чтобы меня прерывали, смогу ли я быть любезным? Понимаешь, я не пытаюсь сказать, что все это мне не нравится. Я благодарен судьбе, что мне удалось достичь определенного уровня успеха, и наслаждаюсь каждым моментом, который этот успех мне приносит. Но при этом никто мне не выдал инструкцию по славе и известности, где бы описывалось, как надо вести себя в той или иной ситуации, сопутствующей успеху. На самом деле на тебя сваливается много такого, чего нет в нормальной жизни, и с этим надо справляться. Все это может быть сложно, но вполне управляемо, если есть голова на плечах.
«Никто мне не выдал инструкцию по славе и известности»
— А как ты относишься к профессиональной востребованности?
— Я люблю работать, хотя скучаю по дому. Иногда мне хочется просто побыть с семьей, побродить с моими собаками, поработать во дворе. Мне нравится сгребать сосновые иголки и листья во дворе. Есть в этом что-то умиротворяющее. Я по-прежнему принимаю активное участие в работе компании по восстановлению домов, которую мы начали с Крисом Уинтерсом. Мы покупаем дома, ремонтируем их и продаем уже реставрированными и модернизированными. Это хороший бизнес, стабильный. Одно время я зарабатывал этим больше, чем актерской профессией. Конечно, я хотел бы больше проводить времени дома, но, пока есть возможность работать, грех жаловаться, правда? Я с удовольствием работаю, мне нравится путешествовать, сниматься в разных местах и разных условиях.
— Когда вы заканчиваете реконструкцию какого-то дома, трудно расставаться с тем, что сделано своими руками?
— В какой-то степени да, но я отношусь к этому проще. Я считаю, что ты не можешь иметь что-то или кого-то в абсолютной собственности. В какой-то момент ты должен отпустить то, что было тебе дано на время: дружбу твоей собаки, когда пришел срок ей уйти; своих детей, когда они выросли и получили все, что ты мог им дать как родитель. Ты просто разделяешь удовольствие от совместного с кем-то проекта, от опыта, полученного вместе, а когда приходит срок, то отпускаешь это, направляясь к чему-то другому.
— Интересная философия. Обычно люди стремятся к собственности. Как ты пришел к такому понимаю вещей?
— Я даже не знаю. Наверное, мой отец вложил в меня это своим опытом и примером. Он прошел сложный путь в жизни, многое терял, но многое и находил. Наверное, и мой собственный опыт жизни сказался. Трудно ответить на такой вопрос. Я пришел к такому выводу и живу по этому принципу, а откуда он взялся — дело десятое все-таки.
— Ты всегда в прекрасной физической форме. Много времени проводишь в тренировках?
— Ты знаешь, я всегда был крепким парнем. В детстве я много бегал, почти все время проводил на улице — с друзьями, в играх каких-то. Все это развивает. Я думаю, что мне просто генетически повезло, что мое тело расположено больше к физическим нагрузкам, чем к лени и полноте. Я люблю физические нагрузки и занимаюсь с удовольствием. Мы много тренировались перед «Мстителями», конечно, но там основное внимание уделялось технике стрельбы из лука. Это, скажу я тебе, дело серьезное. Потом «Миссия невыполнима», «Охотники на ведьм», где я много времени проводил в тренировках, но, наверное, к «Борну» я готовился больше, чем к какому-либо другому фильму. Просто так получилось, что у меня было больше времени. Я бегал и занимался в зале. Мы много работали над разными видами боевых искусств, которые нужно было применять в роли.
— Ты бесстрашный человек?
— В разумных пределах. (Смеется.) Я самый обычный человек. Как и у других, у меня есть свои страхи, конечно. Страх, как я понял довольно рано, — это одна из самых мощных человеческих эмоций. Мне лично никогда не хотелось останавливаться перед чем-то из-за боязни, из страха, независимо от того, что я собирался делать. Поэтому с детских лет я приучал себя преодолевать страх. Любой страх. Страх перед акулами или страх перед интимностью в отношениях и всем, что между этим. Каждый день в течение десяти лет я делал что-нибудь, что помогло бы мне преодолевать тот или иной страх. У каждого человека свои методы и приемы, конечно, каждый сам для себя определяет способы преодоления страха. Это преодоление и делает нас полноценными людьми, верно?
— Чего ты больше всего боишься в жизни?
— Самодовольства, самоуспокоенности. До тех пор, пока в тебе есть любопытство, любознательность и интерес, ты в движении. Самое страшное — это, по-моему, это остановка в собственном развитии. Мне нравится жизнь в движении, в переменах. Я знаю, что человек меняется с каждым прожитым годом, с накопленным опытом и знаниями. Может, кому-то и нравится находиться в замкнутом пространстве, скажем, озера, а мне больше по душе река, которая всегда в движении.
«Мне нравится жизнь в движении, в переменах»
— Как тебя нашла роль в такой популярной франшизе?
— Очень даже по-шпионски, по законам жанра. Однажды некто прилетел в Германию, где я снимался в фильме «Охотники на ведьм», постучал в дверь моего номера в отеле, вручил мне сценарий и сказал: как прочитаешь, позвони по этому телефону. Что я и сделал. Сценарий мне понравился, и я подумал, что надо быть полным идиотом, чтобы отказаться от такого предложения.
— Каким ты видишь Аарона Кросса?
— Аарон Кросс в самой его сути — это парень, которому необходимо чувство принадлежности к чему-то, ему важно быть частью чего-то нужного и существенного. Он противоположность Джейсону Борну. Борн пытался узнать, кто он есть, а Аарон же точно знает, кто он и что должен делать. Для него это значит быть частью его команды. Точно так же, как и в его прошлом, когда он служил в армии, быть частью группы, команды — это его основная задача. Мы все хотим принадлежать чему-то, верно? Это мера выживания. В этом суть Аарона, но я не могу сказать о нем больше, не раскрывая каких-то деталей сюжета. Зрители тебе этого не простят. (Усмехается.)
— Расскажи немного о том, какой в твоем понимании Тони Гилрой как режиссер.
— Тони поразительно умен, он человек редкой коммуникабельности. Мы могли общаться порой всего несколькими словами, настолько хорошо мы понимали друг друга с самого начала. Ему было достаточно сказать мне два-три слова, чтобы я понял, что он от меня хочет. Так четко и ясно он умеет выразить свою мысль. Я всегда с огромным уважением относился к его работам. Мне нравятся его сценарии, мне нравятся его фильмы. Работать с ним оказалось очень приятно, словно мы знакомы были давным-давно. Это не так часто случается.
— Ты сам выполняешь все сложные элементы? Или в основном это каскадеры?
— Нет, на 90 % это был я сам. Только в трех сценах меня заменял каскадер. Две из них на мотоцикле, когда я боялся до смерти сделать это из-за Рейчел Вайc, которая сидела сзади. Я просто не мог преодолеть этот страх упасть с ней вместе и причинить ей боль. Сам-то ладно, я не боюсь особенно за себя, я падал с мотоцикла не раз. (Смеется.) Но одно дело отвечать только за себя, а совсем другое — за человека, который тебе доверился. Мой каскадер — совершенно уникальный парень. Он такие вещи может выделывать на мотоцикле, что мне и не снилось! Он и сделал за меня две самые сложные сцены.
— Это правда, что у тебя десять разных мотоциклов?
— (Смеется.) Нет, не правда. Не десять, меньше, но несколько есть. Я люблю мотоциклы, мне нравится скорость и риск.
— Какие сцены для тебя оказались самыми сложными? Драки, гонка на мотоцикле или сцены с Рейчел, может быть?
— Да они все сложные. Это все равно что сравнивать яблоки и апельсины только потому, что оба круглые. Каждая сцена представляет свои сложности, будь то схватка, езда на мотоцикле или разговор с партнером. Я могу только отметить, что сцены схваток и борьбы занимали больше времени. К ним нужно было основательно готовиться. Тут ведь главное не в том, чтобы эффектно провести схватку, а в том, чтобы не нанести увечий друг другу. Нужно выработать определенную уверенность в каждом движении, учесть все особенности противника. Я вот, например, левша, и это создавало определенные сложности, как ты понимаешь. Инструктор по боевым искусствам всегда должен это учитывать, планируя схватку. У большинства моих партнеров правая рука рабочая. Такие сложности.
— Когда какая-то сложная сцена снята, ты чувствуешь гордость или удовлетворение?
— Обычно я чувствую сразу, что смогу сделать это лучше или немного иначе, поэтому предлагаю снять еще один дубль. (Смеется.)
— Ты думаешь, есть шанс, что твой герой и Джейсон Борн встретятся в одном из следующих фильмов?
— Я думаю, что все возможно. Тони написал отличный сценарий, который открывает новые возможности для продолжения истории. Я был бы рад поработать с Мэттом Дэймоном, к которому отношусь с огромным уважением. Мы несколько раз встречались, и, думаю, мы могли бы отлично сработаться на площадке. Мне бы хотелось, чтобы Тони продолжил историю Аарона Кросса и Джейсона Борна. Тут главное, чтобы фильм заинтересовал зрителя настолько, чтобы имело смысл начинать следующий.
— Ты читал книги Роберта Ладлэма о Борне?
— Нет. Это бы отняло у меня уйму времени. У меня сейчас весьма напряженно со временем. Сесть и почитать книгу — это роскошь для меня. Сейчас я читаю только для образования, из необходимости. Я читал что-то только для своего удовольствия лет пятнадцать-двадцать назад. По Борну мне вполне было достаточно сценария.
— Для тебя важен комфорт, скажем, на натурных съемках?
— Не особенно. Я путешествую обычно налегке. Для меня главное, чтобы было место упасть и поспать, было что поесть. В этом отношении я пещерный человек. (Смеется.) У меня самые примитивные запросы.
— Ты на многих фотографиях с наушниками, да и сейчас, когда вошел в комнату, тоже в тех же наушниках. Какую музыку ты слушаешь?
— (Смеется.) Разную музыку. Ту, что соответствует моему настроению. А разве у тебя не так?
— Говорят, что для каждого фильма ты записываешь отдельный сборник, состоящий из музыки, подходящей для твоего героя. Это правда?
— М-м-м, почти правда. Я записываю то, что помогает мне почувствовать моего героя в каждый момент его присутствия в сцене. Музыка настраивает меня на определенное эмоциональное состояние, на то, которое, по моему предположению, должно быть и у моего героя. Прав я или нет, в итоге решит режиссер во время съемки сцены. (Улыбается.) Чаще всего я оказываюсь прав в своем определении характера героя. Музыка помогает мне поместить себя в то время, место и настроение, которое мне нужно для роли.
— Музыка всегда играла большую роль в твоей жизни?
— Наверное, можно так сказать. Лет в шестнадцать я начал играть на ударных, потом освоил пианино и гитару. Параллельно с этим, конечно, пел. Я до сих пор люблю играть на всех этих инструментах и петь. Иногда даже записываю кое-что. Предупреждая твой следующий вопрос: нет, я не планирую записывать альбом. Пока не планирую. (Смеется.) Посмотрим, что покажет будущее.
На момент окончания нашего интервью с актером будущее показывало ему дорогу в пресс-тур по городам и странам. После этого, по словам Джереми, у него будет немного времени для уборки двора своего дома, нескольких встреч с братьями и сестрами и пары поездок на мотоцикле по побережью. А после опять работа, новые фильмы, новые роли. Возможно, в начале следующего года мы встретимся с актером для разговора о фильме «Охотники на ведьм», тогда и постараемся узнать о его отношении к сказкам, особенно страшным, его собственном детстве, которое, судя по косвенным упоминаниям, было довольно бурным, и, может быть, о каких-то новых проектах.
Наталья Хиггинсон
(с)
читать дальшеС этого момента карьера Реннера круто поменяла направление, и теперь мы все чаще видим его в крупных голливудских картинах вроде «Мстителей», «Миссия невыполнима», а теперь и возрождения франшизы о Джейсоне Борне. Впрочем, как вы уже, конечно же, знаете, играет Джереми не Борна. «Он никогда не был единственным», — гласит слоган фильма, подразумевая, что Джейсон Борн не стал одиночным объектом секретного эксперимента по созданию суперагентов. Аарон Кросс — тоже часть этого опыта, который оказался под угрозой.
Джереми Реннер с виду совершенно простой парень с лицом, словно высеченным топором, без изящных черт, но он чертовски привлекателен именно этой своей кажущейся простотой и приземленностью. Есть в нем то, что мы, русские, называем сермяжной правдой. Есть в нем основательность человека, привыкшего к физическому труду, нагрузкам и ответственности за других. Это подтверждается и его ответами на наши вопросы, которые мы смогли задать актеру в Лос-Анджелесе во время пресс-джанкета к его новому фильму «Эволюция Борна».
— После «Повелителя бури» твоя жизнь круто изменилась. Как ты относишься к популярности и востребованности?
— Спокойно отношусь. Что есть, то есть. Если бы я мог только работать над фильмами, которые мне интересны, и не принимать участия во всей этой суете с красными дорожками и прессой, я был бы вполне доволен жизнью. Но все это входит в комплект приобретенного статуса, как выяснилось, так что приходится подчиняться до определенной степени. (Усмехается.)
— Но при этом теряется какая-то часть личной свободы, разве не так?
— Так. Я уже почувствовал, что можно скучать по простым выходам в магазин за продуктами. Каждый такой выход сопровождается каким-то непредвиденным событием — папарацци подстерегут, в очереди кто-то хлопнет по плечу и скажет, что любит мои фильмы. Нельзя сказать, чтобы я от этого получал большое удовольствие. Прежде я мог пойти в ресторан и поесть, если проголодался. Но теперь я часто оказываюсь в центре внимания. Меня просят сфотографироваться, что-то подписать. Я все понимаю, часть комплекта… Но, когда я голодный, я немножко злой. (Смеется.) Ну, скажем, не злой, а трудный в общении. Мне хочется есть, а не подписывать салфетки и отвечать на улыбки и приветствия. Поэтому приходится учитывать настроение, принимая решение отправиться куда-то поесть. Хочу ли я, чтобы меня прерывали, смогу ли я быть любезным? Понимаешь, я не пытаюсь сказать, что все это мне не нравится. Я благодарен судьбе, что мне удалось достичь определенного уровня успеха, и наслаждаюсь каждым моментом, который этот успех мне приносит. Но при этом никто мне не выдал инструкцию по славе и известности, где бы описывалось, как надо вести себя в той или иной ситуации, сопутствующей успеху. На самом деле на тебя сваливается много такого, чего нет в нормальной жизни, и с этим надо справляться. Все это может быть сложно, но вполне управляемо, если есть голова на плечах.
«Никто мне не выдал инструкцию по славе и известности»
— А как ты относишься к профессиональной востребованности?
— Я люблю работать, хотя скучаю по дому. Иногда мне хочется просто побыть с семьей, побродить с моими собаками, поработать во дворе. Мне нравится сгребать сосновые иголки и листья во дворе. Есть в этом что-то умиротворяющее. Я по-прежнему принимаю активное участие в работе компании по восстановлению домов, которую мы начали с Крисом Уинтерсом. Мы покупаем дома, ремонтируем их и продаем уже реставрированными и модернизированными. Это хороший бизнес, стабильный. Одно время я зарабатывал этим больше, чем актерской профессией. Конечно, я хотел бы больше проводить времени дома, но, пока есть возможность работать, грех жаловаться, правда? Я с удовольствием работаю, мне нравится путешествовать, сниматься в разных местах и разных условиях.
— Когда вы заканчиваете реконструкцию какого-то дома, трудно расставаться с тем, что сделано своими руками?
— В какой-то степени да, но я отношусь к этому проще. Я считаю, что ты не можешь иметь что-то или кого-то в абсолютной собственности. В какой-то момент ты должен отпустить то, что было тебе дано на время: дружбу твоей собаки, когда пришел срок ей уйти; своих детей, когда они выросли и получили все, что ты мог им дать как родитель. Ты просто разделяешь удовольствие от совместного с кем-то проекта, от опыта, полученного вместе, а когда приходит срок, то отпускаешь это, направляясь к чему-то другому.
— Интересная философия. Обычно люди стремятся к собственности. Как ты пришел к такому понимаю вещей?
— Я даже не знаю. Наверное, мой отец вложил в меня это своим опытом и примером. Он прошел сложный путь в жизни, многое терял, но многое и находил. Наверное, и мой собственный опыт жизни сказался. Трудно ответить на такой вопрос. Я пришел к такому выводу и живу по этому принципу, а откуда он взялся — дело десятое все-таки.
— Ты всегда в прекрасной физической форме. Много времени проводишь в тренировках?
— Ты знаешь, я всегда был крепким парнем. В детстве я много бегал, почти все время проводил на улице — с друзьями, в играх каких-то. Все это развивает. Я думаю, что мне просто генетически повезло, что мое тело расположено больше к физическим нагрузкам, чем к лени и полноте. Я люблю физические нагрузки и занимаюсь с удовольствием. Мы много тренировались перед «Мстителями», конечно, но там основное внимание уделялось технике стрельбы из лука. Это, скажу я тебе, дело серьезное. Потом «Миссия невыполнима», «Охотники на ведьм», где я много времени проводил в тренировках, но, наверное, к «Борну» я готовился больше, чем к какому-либо другому фильму. Просто так получилось, что у меня было больше времени. Я бегал и занимался в зале. Мы много работали над разными видами боевых искусств, которые нужно было применять в роли.
— Ты бесстрашный человек?
— В разумных пределах. (Смеется.) Я самый обычный человек. Как и у других, у меня есть свои страхи, конечно. Страх, как я понял довольно рано, — это одна из самых мощных человеческих эмоций. Мне лично никогда не хотелось останавливаться перед чем-то из-за боязни, из страха, независимо от того, что я собирался делать. Поэтому с детских лет я приучал себя преодолевать страх. Любой страх. Страх перед акулами или страх перед интимностью в отношениях и всем, что между этим. Каждый день в течение десяти лет я делал что-нибудь, что помогло бы мне преодолевать тот или иной страх. У каждого человека свои методы и приемы, конечно, каждый сам для себя определяет способы преодоления страха. Это преодоление и делает нас полноценными людьми, верно?
— Чего ты больше всего боишься в жизни?
— Самодовольства, самоуспокоенности. До тех пор, пока в тебе есть любопытство, любознательность и интерес, ты в движении. Самое страшное — это, по-моему, это остановка в собственном развитии. Мне нравится жизнь в движении, в переменах. Я знаю, что человек меняется с каждым прожитым годом, с накопленным опытом и знаниями. Может, кому-то и нравится находиться в замкнутом пространстве, скажем, озера, а мне больше по душе река, которая всегда в движении.
«Мне нравится жизнь в движении, в переменах»
— Как тебя нашла роль в такой популярной франшизе?
— Очень даже по-шпионски, по законам жанра. Однажды некто прилетел в Германию, где я снимался в фильме «Охотники на ведьм», постучал в дверь моего номера в отеле, вручил мне сценарий и сказал: как прочитаешь, позвони по этому телефону. Что я и сделал. Сценарий мне понравился, и я подумал, что надо быть полным идиотом, чтобы отказаться от такого предложения.
— Каким ты видишь Аарона Кросса?
— Аарон Кросс в самой его сути — это парень, которому необходимо чувство принадлежности к чему-то, ему важно быть частью чего-то нужного и существенного. Он противоположность Джейсону Борну. Борн пытался узнать, кто он есть, а Аарон же точно знает, кто он и что должен делать. Для него это значит быть частью его команды. Точно так же, как и в его прошлом, когда он служил в армии, быть частью группы, команды — это его основная задача. Мы все хотим принадлежать чему-то, верно? Это мера выживания. В этом суть Аарона, но я не могу сказать о нем больше, не раскрывая каких-то деталей сюжета. Зрители тебе этого не простят. (Усмехается.)
— Расскажи немного о том, какой в твоем понимании Тони Гилрой как режиссер.
— Тони поразительно умен, он человек редкой коммуникабельности. Мы могли общаться порой всего несколькими словами, настолько хорошо мы понимали друг друга с самого начала. Ему было достаточно сказать мне два-три слова, чтобы я понял, что он от меня хочет. Так четко и ясно он умеет выразить свою мысль. Я всегда с огромным уважением относился к его работам. Мне нравятся его сценарии, мне нравятся его фильмы. Работать с ним оказалось очень приятно, словно мы знакомы были давным-давно. Это не так часто случается.
— Ты сам выполняешь все сложные элементы? Или в основном это каскадеры?
— Нет, на 90 % это был я сам. Только в трех сценах меня заменял каскадер. Две из них на мотоцикле, когда я боялся до смерти сделать это из-за Рейчел Вайc, которая сидела сзади. Я просто не мог преодолеть этот страх упасть с ней вместе и причинить ей боль. Сам-то ладно, я не боюсь особенно за себя, я падал с мотоцикла не раз. (Смеется.) Но одно дело отвечать только за себя, а совсем другое — за человека, который тебе доверился. Мой каскадер — совершенно уникальный парень. Он такие вещи может выделывать на мотоцикле, что мне и не снилось! Он и сделал за меня две самые сложные сцены.
— Это правда, что у тебя десять разных мотоциклов?
— (Смеется.) Нет, не правда. Не десять, меньше, но несколько есть. Я люблю мотоциклы, мне нравится скорость и риск.
— Какие сцены для тебя оказались самыми сложными? Драки, гонка на мотоцикле или сцены с Рейчел, может быть?
— Да они все сложные. Это все равно что сравнивать яблоки и апельсины только потому, что оба круглые. Каждая сцена представляет свои сложности, будь то схватка, езда на мотоцикле или разговор с партнером. Я могу только отметить, что сцены схваток и борьбы занимали больше времени. К ним нужно было основательно готовиться. Тут ведь главное не в том, чтобы эффектно провести схватку, а в том, чтобы не нанести увечий друг другу. Нужно выработать определенную уверенность в каждом движении, учесть все особенности противника. Я вот, например, левша, и это создавало определенные сложности, как ты понимаешь. Инструктор по боевым искусствам всегда должен это учитывать, планируя схватку. У большинства моих партнеров правая рука рабочая. Такие сложности.
— Когда какая-то сложная сцена снята, ты чувствуешь гордость или удовлетворение?
— Обычно я чувствую сразу, что смогу сделать это лучше или немного иначе, поэтому предлагаю снять еще один дубль. (Смеется.)
— Ты думаешь, есть шанс, что твой герой и Джейсон Борн встретятся в одном из следующих фильмов?
— Я думаю, что все возможно. Тони написал отличный сценарий, который открывает новые возможности для продолжения истории. Я был бы рад поработать с Мэттом Дэймоном, к которому отношусь с огромным уважением. Мы несколько раз встречались, и, думаю, мы могли бы отлично сработаться на площадке. Мне бы хотелось, чтобы Тони продолжил историю Аарона Кросса и Джейсона Борна. Тут главное, чтобы фильм заинтересовал зрителя настолько, чтобы имело смысл начинать следующий.
— Ты читал книги Роберта Ладлэма о Борне?
— Нет. Это бы отняло у меня уйму времени. У меня сейчас весьма напряженно со временем. Сесть и почитать книгу — это роскошь для меня. Сейчас я читаю только для образования, из необходимости. Я читал что-то только для своего удовольствия лет пятнадцать-двадцать назад. По Борну мне вполне было достаточно сценария.
— Для тебя важен комфорт, скажем, на натурных съемках?
— Не особенно. Я путешествую обычно налегке. Для меня главное, чтобы было место упасть и поспать, было что поесть. В этом отношении я пещерный человек. (Смеется.) У меня самые примитивные запросы.
— Ты на многих фотографиях с наушниками, да и сейчас, когда вошел в комнату, тоже в тех же наушниках. Какую музыку ты слушаешь?
— (Смеется.) Разную музыку. Ту, что соответствует моему настроению. А разве у тебя не так?
— Говорят, что для каждого фильма ты записываешь отдельный сборник, состоящий из музыки, подходящей для твоего героя. Это правда?
— М-м-м, почти правда. Я записываю то, что помогает мне почувствовать моего героя в каждый момент его присутствия в сцене. Музыка настраивает меня на определенное эмоциональное состояние, на то, которое, по моему предположению, должно быть и у моего героя. Прав я или нет, в итоге решит режиссер во время съемки сцены. (Улыбается.) Чаще всего я оказываюсь прав в своем определении характера героя. Музыка помогает мне поместить себя в то время, место и настроение, которое мне нужно для роли.
— Музыка всегда играла большую роль в твоей жизни?
— Наверное, можно так сказать. Лет в шестнадцать я начал играть на ударных, потом освоил пианино и гитару. Параллельно с этим, конечно, пел. Я до сих пор люблю играть на всех этих инструментах и петь. Иногда даже записываю кое-что. Предупреждая твой следующий вопрос: нет, я не планирую записывать альбом. Пока не планирую. (Смеется.) Посмотрим, что покажет будущее.
На момент окончания нашего интервью с актером будущее показывало ему дорогу в пресс-тур по городам и странам. После этого, по словам Джереми, у него будет немного времени для уборки двора своего дома, нескольких встреч с братьями и сестрами и пары поездок на мотоцикле по побережью. А после опять работа, новые фильмы, новые роли. Возможно, в начале следующего года мы встретимся с актером для разговора о фильме «Охотники на ведьм», тогда и постараемся узнать о его отношении к сказкам, особенно страшным, его собственном детстве, которое, судя по косвенным упоминаниям, было довольно бурным, и, может быть, о каких-то новых проектах.
Наталья Хиггинсон
(с)
@темы: Джереми Реннер, Эволюция Борна/The Bourne Legacy, Interview, Статьи
-
-
29.08.2012 в 19:07-
-
29.08.2012 в 21:54а когда это интервью записывалось, неизвестно?
-
-
04.09.2012 в 17:37