ВСТАВАЙ! ВРАГ У ВОРОТ! ВРАГ У ВОРОТ!
2010 - Flaunt
МЕГАшедевральный перевод от belana
Архитектурный артистизм главного антигероя нового кино
Здесь невыносимо, до противного спокойно. Такова энегретика места: немного угодливости, чуть-чуть почтения - всё, что говорят о приюте удовольствий Голливуда, Шато-Мормаунт, правда. В саду, склонившись над столом, окруженном цветами, сидит актёр Джереми Реннер. Он потягивает кофе со льдом и читает что-то через iPad. Убрав дурацкое устройство, он рассказывает о достоинствах аппарата: на днях Реннер изучал фотографии новых мест съёмок, находясь на совещании с директором Кетрин Бигелоу, чей «Повелитель бури» (номинант на Оскар) сделал Реннера звездой мейнстрима и дал номинацию на лучшую мужскую роль.
Солнце садится ниже, мимо проходит девушка - Реннер может быть разглядывает её, а может и нет, но начинает разговор о своей последней роли - вспыльчивом, насмешливом и озлобленном бандите Джеме в «Городе воров», ещё одном любовном послании Бостону авторства Бена Аффлека. Этот фильм - стильный образчик жанра с ограблениями банков, демонстрацией крутости жителей и разнообразных пороков, вялотекущей любовной линией и парой погонь, от которых возникает ощущение, что ты только что сделал сальто. В качестве бонуса есть божественная Ребекка Холл (сыгравшая вместе с Блейк Лайвли) и Челюсть, aka Джон Хэмм из Mad Men.
переводРеннер, имеющий почти два десятка лет актерского опыта, большую часть которых он нигде не отсвечивал, кажется, доволен режиссерской версией ленты.
- Я называю это «фактор раздражения», - говорит Реннер о предпремьерном просмотре. - Если конечный продукт не вызывает у меня отвращение, всё нормально. В свое время я очень сомневался, участвовать ли в проекте, но увидев фильм, я рад за Бена. Даже во время съёмок я понимал, что получится что-то особенное и интересное. Аффлек привлёк очень талантливых людей, мне нравится его мышление и подход к кино в целом, мы отлично провели время на съёмочной площадке. Атмосфера была очень спокойной и весёлой, было ощущение, что я снимаюсь в краткометражке у друга на выходных.
В «Городе воров» Реннер изображает взрывной характер и привычную жестокость с безжалостностью и точностью. Тем не менее, жесткий и девиантный персонаж чем-то напоминает предыдущие роли парня из Модесто, Калифорния. Уилльям Джеймс из «Повелителя бури» тоже не был полевой ромашкой, как и Джеффри Дамер (да-да, тот самый некрофил и каннибал), которого Реннер играл в одноимённом фильме, так что нежелание играть ещё одного крутого засранца вполне объяснимо.
- Таких ролей я уже достаточно много сыграл, - рассказывает Реннер, - но те фильмы мало кто видел. Так что я подумал: как сделать эту роль интересной? Потом поговорил с Беном и спросил: почему ты уверен, что сможешь быть директором, сценаристом и исполнителем главной роли одновременно? - Реннер смеется. - А он такой: да ни в чем я не уверен. У каждого фильма есть свои проблемы, а Бен очень спокойный человек с большим (как позитивным, так и не очень) опытом в киноиндустрии. Я многому у него научился.
Реннер так же дружен с джентльменом с предыдущей обложки Flaunt, Колином Фареллом и указывает его наряду с Аффлеком как людей, позволивших ему «учиться на чужих ошибках. Я беру позитив и стараюсь избегать подводных камней. Иногда сделаешь какую-нибудь ошибку, набьешь синяков, но это тоже полезный опыт».
Словно по сигналу мимо нас проплывают три модели и устраиваются с коктейлями на солнце. Но никто даже бровью не поводит, потому что это Шато-Мормаунт, и если ты здесь оказался, ты всё это уже видел. Возможно, в ущерб себе. Реннер много знает о внимании публики и потакании своим желаниям в среде звезд.
- Колин не собирается извиняться за то, кто он есть, - говорит Реннер, - он мне нравится, но личная жизнь кого бы то ни было - частное дело каждого. Все эти кассеты с домашним порно, камеры везде, твиттер (что это вообще?) очень меняет публичный образ. Я очень много работал, чтобы во мне видели актера, чтобы мои фильмы говорили за меня, - во всяком случае, такова была задумка. И я хочу уважения. Сегодня, кажется, его получить сложнее, чем раньше. Людей интересуют всякие глупости: когда ты напился или с кем спишь. Например, мы недавно были в Италии, где окружающие фотографировали меня и Чанинга [Татума] без рубашек. «Неодетые красавцы в Ичии», что-то в этом духе. И я такой: чо, правда? - Реннер хмыкает, вспоминая. - Мы оба были не в форме, съемок не было, мы отдыхали и сытно обедали. Это раздражает. Это, похоже, проблема [высших] классов, но всё равно неприятно.
Такой комментарий позволяет порассуждать о классах в новом проекте «Город воров», название которого относится к Чарльзтауну - исторически жёсткому и криминальному району Бостона, где происходит большая часть действия. Персонажи то угрожают банковским работникам, то подыхают в странных закоулках, где не глядя продают обезболивающие, то едят консервированную фасоль из банки, носят безвкусные спортивные костюмы и не умеют строить сложные предложения. Они милые ребята, но их не увидишь в очереди на вход в оперу, и они не будут сравнивать состав рисового молока у разных производителей. Более того, персонаж Ребекки Холл, Клэр, сама того не зная, спит с врагом, Аффлеком, что облагораживает историю как новый квартал - Чарльзтаун.
- Думаю, с классами это не связано, - Реннер всё отрицает моё предположение. - Я всегда считал, что среда определяет сущность индивида. Посмотри на город воров и его жителей. Эти парни лет десять назад были бандитами, грабили банки и всё такое. В этот незнакомый мне мир интересно погружаться. Например, мой персонаж совершенно не меняется на протяжении фильма. Он продукт своего окружения, тем не менее, я не считаю его злодеем. Он преступник? Головорез? Конечно. Я не хочу играть человека, для которого агрессия существует ради агрессии. Он реагирует исходя из любви к своим друзьям. Этот персонаж прекрасен тем, что я могу с ним сродниться через эту верность, преданность друзьям. В этом есть какое-то чудо. Общее место - не агрессия, а уверенность, что твою спину прикрывают. Это обалденно.
В этом прелесть Реннера: отношение «после нас хоть потоп» присутствует во всех сферах его жизни. Здесь, в саду за чашкой холодного кофе в нём присутствует хорошо поставленная тёплая, чисто американская непринуждённость, но он может избить тебя до неузнаваемости, если коса найдет на камень, а ты надеешься, что этого не произойдёт. Реннер будет смотреть тебе в глаза, вести себя дружелюбно. Хотя невозмутимость не является сильной стороной его персонажей на этом этапе карьеры.
В фильмах у Реннера в зубах непременная сигарета, а на лице (почему-то красивом и мужественном) - кровь. Он друг, за которого стараешься держаться, чтобы не сойти с ума. Тем не менее, боишься однажды проснуться и увидеть, как он отхаркивает кровь, напялив на себя тяжеленный костюм сапёра, и пытается обезвредить бомбу на самоубийце. Или нашпиговывает засранцев пулями в Новой Англии. В большинстве случаев ты желаешь ему победы, несмотря ни на что. Другими словами, Реннер понимает сложность изображения антигероя.
- У всех есть недостатки, - объясняет он. - Мне сложно поверить, что человек может быть абсолютно «хорошим». Меня привлекают роли, где трехмерность персонажей формируется из их недостатков. Это не значит, что и должны делать что-то нехорошее (грабить банки, например), но интерес возникает, когда хотят как лучше, но планы не воплощаются в жизнь из-за личностных недостатков. Всегда делать то, что «правильно», скучно, потому что в жизни так не бывает. А злодеи, которых я играю, иногда имеют мало ко мне отношения, а с другой стороны посмотришь - вроде и много.
Это личностный капитал, хотя, может, так сложились звёзды, но есть что-то ещё, что-то сложное, привлекающее внимание Реннера к тёмной (а может, и просветлённой, как посмотреть) стороне. Конечно, вживание в роли крутых парней расширило его понимание самого себя.
- Если я перестану расти, учиться, тогда зачем жить? - размышляет вслух Реннер. - Чувство удовлетворения для меня смерть. В гробу и то лучше. Работа на Ближнем Востоке изменила меня больше как человека, а не как актера. То есть, будучи парнем из Калифорнии и получить возможность поработать на Ближнем Востоке, погрузиться в другую культуру, общество, религию, о которых я ничего не знал... А физические трудности переросли в психологическое и духовное развитие. На тех съемках я расширил границы того, что я могу делать.
Может, это движение, интерес к миру и есть погоня за золотым драконом, имеющегося у представителя творческой профессии? Вуайеристское, фрейдистское влечение к острым ощущениям? Стремление к смерти, зависимость почти как от наркотиков?
- Не думаю, что это зависимость, - подумав, отвечает Реннер. - Но в съемках фильма наподобие «Повелителя бури» есть нечто настоящее. Ты получаешь доступ к другой реальности. И её не стоит менять, надо только вписаться. Та жизнь очень трудная, грязная и чрезвычайно честная. Мы были богами, не делающими ошибок. Кэтрин планирует следующий проект, я был бы рад в нём поучаствовать. Я обожаю с ней работать.
Медленно обведя взглядом сад, он продолжает:
- Но «Повелитель бури» - это как работа в идеальных условиях. На съемках «Города воров» меня тоже избаловали, но по-другому. Начинаешь думать: «Теперь я могу просто играть, клёво! Так держать - и будет хороший результат». Теперь не надо пережить пытки, чтобы изобразить другого человека.
За воротами Шато, оплетёнными виноградной лозой, Сансет-стрип портит воздух запахами многократно разогретых обедов. Эти ароматы смешиваются с солнечным светом, усиливая выдуманный границу между «там» и «здесь» и нашу неприкосновенность. Через полчаса после начала встречи интервью идёт легче, Реннер рассказывает о своей любви к истории и историческому наследию - признаки естественности и простоты (возможно, следствие детства, проведенного в регионе, где растут самые старые деревья в мире).
- История или возраст вещей очень важны для меня, - говорит Реннер. - Именно поэтому я люблю секвойи. Трудно поверить, но это самые старые живые организмы на планете. Я люблю историю и предметы с историей, потому что в них есть какая-то мудрость. В Лос-Анджелесе как только объект обзаводится историей, его уничтожают.
Есть ещё одно место на другом конце страны, где нет моделей, прошествовавших мимо нас чуть раньше и теперь разглядывающих Реннера из-за своего столика. Этот город совсем не похож на Шато, там всего несколько солнечных дней в году и впечатляющая история - Бостон. Реннер как любитель истории дорожит временем, проведённом там.
- Обожаю этот город, - улыбается Реннер. - Невероятное место. Там принималось очень много важных политических решений, а сейчас это город студентов. Да, там тяжело, но это не главное. В городе есть элегантность, красота, богатство... Меня вскоре пригласили в клуб [местных жителей, они водили меня] по старым тюрьмам, и мы проводили встречи у них дома. Я выслушал краткий курс истории города в целом и Чарльзтауна в частности.
Сегодняшний Чарльзтаун похож на то, что старается изобразить Аффлек?
- Ну, мы сделали фильм о Чарльзтауне образца 1995 года, - говорит Реннер. - Потому что этот район сам по себе не плохое место. То есть, изначально это квадратная миля жилых домов вокруг тюрьмы, а теперь на месте этой тюрьмы находится школа. Но там всё ещё живут мафиози старой закалки. Был же какой-то заговор молчания о делах мэра или как-то так.
Итак, восстановление репутации Чарльзтауна возвращает нас к облагораживанию или развитию города или как оно сейчас называется. Почему меняется репутация у нехороших кварталов? Это вопрос исключительно доступности жилья? Дурная репутация становится объектом фетишизма для людей, которым не хватает острых ощущений?
- Причины всегда финансовые, - утверждает Реннер. - Район, считающийся гетто или непрестижным, получает возможность развития. Таково наше общество. Сейчас по Чарльзтауну можно гулять, не беспокоясь о собственной безопасности. Такое и в Лос-Анджелесе постоянно происходит. Я строю дома в недорогих районах. У меня есть девелоперский бизнес, которым я занимаюсь с братом.
Так вот оно чо, Михалыч! (с) В некоторых интернет-тредах до этого интервью появлялась информация, что Реннеры занимаются недвижимостью, что в Голливуде обычно означает покупку и перепродажу. Но у них несколько другая специальность. Джереми Реннер восстановлением домов чуть ли не с фундамента. И таким образом, мы возвращаемся к любви к истории и историческому наследию, о которой говорили ранее.
- Я люблю архитектуру, - делится Реннер. - То есть, в этом городе есть отличный бар 1908 года постройки. Зачем его сносить и строить на этом месте обувной магазин? Это же трагедия, ведь в этом баре есть история. Я восстанавливаю старые голливудские дома. Сейчас я работаю над домом Престона Сёрджеса, режиссера в 50-е. Мы восстановили его до первоначального роскошного состояния, и это прекрасно. Я очень люблю атмосферу старого Голливуда. Мы делали всё: от стилистики 50-х до античной Греции по всему городу, реконструировали пятнадцать домов за последние восемь лет.
Реннер вкладывается в ремонт домов также как в актёрство, и он может найти себе новые увлечения.
- Чем старше я становлюсь, тем отчётливее я понимаю, как мало знаю, - признает он. - Я, конечно, стал мудрее и опытнее в некоторых вещах, но постоянно сталкиваюсь с областями, в которых я ничего не смыслю. И это прекрасное ощущение. Да, немного страшно. Когда мне было тридцать с небольшим лет, я получил определённый опыт в комфортных для меня условиях, это помогло мне избежать других неприятных ситуаций.
Такое сочетание скромности и открытости никак не является результатом поиска по своему имени в гугле, общением с ведомыми подростками или благословением блогосферы на создание пророческих измышлизмов. Нет, оно вырастает из личных качеств. Наше интервью приближается к концу, когда мы начинаем разговаривать о родителях и семье.
- Мой отец с каждым днём становится всё более интересным человеком. - Реннер улыбается при его упоминании. - Он любопытен. Он очень терпелив, и глядя на него, я понимаю, почему я ничего не знаю. Потому что отец считает аксиомой тот факт, что он ничего не знает, хотя на деле всё совсем наоборот. Я, в общем, тоже не неуч. Но он открыт новому. Может быть то, что было правильно раньше, уже неправильно. Такое отношение к жизни дарит мне вдохновение.
Для людей без терпеливых отцов или двух наборов навыков, приносящих доход, любопытство будет последней характеристикой в списке собственных черт. Что может быть причиной такой ситуации? Где или когда мы теряем интерес к миру?
- Думаю любопытство исчезает под давлением страха, - предполагает Реннер. - Когда думаешь, что знаешь ответ, становишься самонадеянным и как следствие закрываешься. Например, я никогда не был поклонником этого города. В Лос-Анджелесе много вещей, которые я ненавижу: отсутствие коммьюнити, обилие промышленных предприятий (во всяком случае, создается такое впечатление), пробки. Но я стараюсь чаще вспоминать хорошее. Плюс, возможности здесь невероятны. Ну, я никогда не думал, что буду работать в строительной фирме. А вот поди ж ты. Блин, я ремонтом зарабатываю больше, чем актерством! Я приехал сюда нищим актёром и стал визажистом. Опять-таки, никогда и в мыслях не было такой карьеры. Но! Я зарабатывал приличные деньги, накладывая макияж на красоток и думал: «Ну клёво же!». Опять-таки в Лос-Анджелесе прекрасные пейзажи, эти деревья, горы... Погода здесь офигительная.
Мы пытаемся противиться, но всегда возвращаемся в Лос-Анджелес, к искусству и притворству, мистике веселья и денег, бессовестной погоне за всем, что может принести известность (при помощи интернета, престижных премий или колоссальных счетов в банках). Допивая свой кофе, Реннер, кажется, стремится вернуться на работу чуть дальше по улице, где его работники ждут отмашки для начала следующего этапа. Но перед этим он немного раскрывает свои планы на ближайшие несколько месяцев.
- Я буду играть Хоукая в «Мстителях», - спокойно говорит он. – Но съемки начнутся только следующей весной. Там потрясающая команда. Я на днях встречался с [Робертом] Дауни [младшим], [Марком] Руффало и режиссером, мы отлично пообщались. Сценария еще нет, нам всем страшно интересно: «Что мы вообще делаем? Как можно собрать всех этих супергероев в одном фильме?» Думаю, будет весело.
- Я не снимался с «Города воров», - добавляет он. – После Оскаров я был так рад, что мы выиграли, что мы вообще попали в список номинантов… А потом я испытал огромное облегчение, что всё это наконец, блин, закончилось. Я мог вести свою собственную жизнь и делать, что хочу. Именно этим я и занимался всё лето в Италии. Путешествовал, потому что была такая возможность, выключился из всех киношных процессов. За последние шесть месяцев я не видел ни одного фильма. А теперь очень хочу работать.
За пределами Шато мы обмениваемся последними любезностями, служащий не спешит оторваться от чтения «Los Angeles Times» в тени здания. Сейчас время обеда, вечерний час пик еще не начался, нет необходимости надрываться, напоказ спешить вывести машину посетителя. Парковщик неспешно идет по площадке.
Реннер, шагающий к дому Престона Сёрджеса, прощается еще раз (его голос едва слышен за шумом проезжающих машин) и с удовольствием затягивается сигаретой. И какие бы мысли не проносились в его голове, кажется, он доволен беседой.
@темы: Переводы, Журналы, Джереми Реннер, Статьи, Фото
-
-
22.03.2012 в 07:45-
-
22.03.2012 в 12:42-
-
22.03.2012 в 12:57-
-
22.03.2012 в 13:06-
-
22.03.2012 в 13:09-
-
22.03.2012 в 14:16-
-
23.03.2012 в 00:21-
-
23.03.2012 в 06:26-
-
23.03.2012 в 07:35-
-
26.03.2012 в 17:06-
-
26.03.2012 в 17:11-
-
26.03.2012 в 17:23-
-
03.06.2013 в 00:50-
-
03.06.2013 в 05:11