[Vi@]

Aug, Esquire 2012

+3

+3 гифки

с

www.esquire.com/

@темы: Shooting, Джереми Реннер, Photoshoots, творчество: гифы, Видео, Фото

---

[В жопу раненая Рысь]

8 Aug, 2012 - Empire



HD

+9

за перевод спасибо  Duven_taurus

Эмпайр, август 2012

Общаясь с любым сотрудником, причастным к созданию «Наследия Борна», вы начинаете понимать, что ощущает сам Джейсон Борн после трех фильмов. Попытки найти ответы на важные вопросы, касающиеся происходящего в четвертом фильме серии, сравнимы с атакой на неприступную стену, сложенную из тайн и заблуждений; вас преследует надежда, что в процессе разговора рассказчик может случайно проговориться и позволит узнать больше, чем запланировано. Вы преодолеваете первую линию обороны, а за ней - та-дам! – еще одна. В отличие от Джейсона Борна, у нас отсутствует разрешение поколотить кого-нибудь свернутым журналом, чтобы развязать причастному к тайне язык. А жаль, это значительно облегчило бы дело.
- По правде говоря, это напоминание своевременно, - говорит Эдвард Нортон - еще одно добавление в серию фильмов. – Студия «Юниверсал» разослала памятку, касающуюся тем, которые мы можем обсуждать. У меня никогда не было такого уровня секретности на предыдущих проектах.
- Итак, кого вы играете?
- Не знаю, можно ли мне распространяться об этом.
- Спасибо, Эдвард.
У «Наследия Борна» есть весомая причина держать происходящее в секрете, потому что именно эта интрига и привлечет зрителей. Этакая неизвестная величина. Что это за фильм о Джейсоне Борне, но без Джейсона Борна? Не похоже ли это на то, как будто в фильмах о Бонде главным становится Феликс Ляйтер? Или в фильмах о Бэтмене Альфред бесцельно блуждает по прачечной? Не пользуется ли четвертый фильм лишь именем успешного бренда?
Тони Гилрою стоит привыкнуть к подобным вопросам. Он был продвинут с позиции сценариста первых трех частей до сценариста/ режиссера Наследия. Именно он почти полностью ответственен за продолжение истории Борна при отсутствии непосредственно Борна. «Если первые три фильма вы можете сравнить с Розенкрацем и Гильденштерном, то теперь мы покажем вам Эльсинор, - ссылается он на двух второстепенных персонажей «Гамлета», которые считали себя властителями собственных судеб, но в результате оказались лишь пешками в масштабной игре. Гилрой разговаривает с нами из монтажной, где он будет заперт до 13 июля - даты окончательного монтажа, неясно маячившей перед ним последние два года. - Итак, вы думали, что увидите что-то, чего не видели раньше? Что, если это нечто более масштабное, чем вы могли бы представить? Что, если «Тредстоун» не был единственной секретной программой? Думаю, это действительно обнадеживающая идея».
Сложив воедино информацию, добытую «Эмпайр» из бесед с главными актерами и съемочной группой фильма, и различные обрывки сценария (что потребовало огромной схемы и нескольких цветных карандашей), мы получили следующее: действие «Наследия Борна» протекает параллельно «Ультиматуму Борна». Именно так развиваются события четвертого фильма. Он начинается примерно в то же время, что и момент смерти Саймона Росса (Пэдди Консидайн) - журналиста «Гардиан», разнюхавшего о программе ЦРУ по созданию совершенных убийц со специальной обработкой в области контроля над поведением, «Блэкбрайар», и в результате убитого за это. Съемки в центре Лондона не прошли незамеченными, а успешные действия Борна (Мэтт Дэймон) и Памелы Лэнди (Джоан Аллен) по уничтожению «Тредстоуна» и «Блэкбрайар», привели к тому, что Борн и мрачные тайны ЦРУ попали на передовицы газет.
Именно это мы и узнаем под конец Ультиматума. Что же нам могут предложить сверх вышеупомянутого? «Тредстоун» и «Блэкбрайар» были лишь малой частью целой сети секретных правительственных проектов, и разоблачение любой части этой сети грозило разрушить всю систему, подобно тому, как соль растворяет снег. Так, отставной полковник Рик Байер (Нортон) подобно кукловоду, дергающему за ниточки тех, кто сам считал себя повелителем марионеток, решает уничтожить все оборванные нити, которые могут привести к разоблачению. Все идет отлично до того момента, пока дело не доходит до Аарона Кросса (Джереми Реннер) - участника проекта, подобного «Тредстоуну», под названием «Ауткам» и доктора Марты Шеринг (Рэйчел Вайс) – одной из ученых, работавшей над химическими соединениями, изменяющими поведение оперативников проекта. Когда эти двое сбегают и находят друг друга, текущая операция сталкивается с новой угрозой.
Но это никогда не предполагалось превратить в историю.
В 2007 году «Ультиматум Борна» собрал 443 миллиона долларов. Когда третья часть трилогии настолько успешна, студии не думают: «Ну, это было мило, но на сегодня все, переходим к следующей франшизе». Они стремятся продолжить в том же духе.
«Мы рассматривали абсолютно любые идеи, которые могли сработать, - говорит Фрэнк Маршалл, являющийся продюсером текущей серии. – Джейсон Борн знал свое настоящее имя, знал, откуда он, и, вообще-то, не хотел быть агентом. То есть, он не оставил нам широкого простора для творчества».
Появлялись различные идеи. Была идея превратить Мэтта Дэймона, действующего в качестве Борна, в некое подобие Бонда, но чувствовалось, что это разрушит целостность фильма и, как сказал Маршалл: «У нас осталась проблема: что мы планируем делать дальше?» Обсуждалась возможность передачи эстафеты другому агенту. Или даже возможность приквела. Но ни одна из этих идей не «цепляла».
На этой стадии, теоретически была возможность возврата в проект Пола Гринграсса и Мэтта Дэймона, в случае наличия хорошей идеи. Но эта идея так и не оформилась, и в ноябре 2009 года Гринграсс выбыл из уравнения Борна, а за ним последовал и Дэймон, потерявший интерес к проекту без участия в нем Гринграсса. «Не думаю, что Пол продемонстрировал своим уходом, что это конец, - поясняет Маршалл. – Он просто сказал, что у нас нет ни идеи, ни сценария, поэтому он хочет заняться чем-нибудь другим». При полном отсутствии чего бы то ни было в своем арсенале: истории, звезды, режиссера или сценариста, вероятность появления «Борна 4» казалась чем-то таким же возможным, что и выход сиквела «Титаника».
«Мы потеряли надежду, - говорит Маршалл. - Тони Гилрой написал сценарии к трем первым фильмам, поэтому мы подумали, что у него могут быть какие-нибудь идеи о том, как нам следует продолжить. Мы даже не мечтали о том, что он мог бы написать сценарий целиком, не говоря уже о том, чтобы руководить съемками. Мы просто хотели, чтобы он пришел и помог нам выработать хоть какую-нибудь идею».
Гилрой не участвовал в обсуждении, когда Гринграсс и Дэймон еще были в проекте. Мэтт Дэймон не был доволен работой Гилроя в Ультиматуме, сказав в интервью американскому изданию «GQ», что это его первый сценарий, который можно охарактеризовать как «нечитаемый…убийца карьеры». Гилрой высказывается об этом заявлении: « Я не понимаю о чем он. Не знаю, откуда это взялось. Думаю, что Мэтт - один из величайших актеров своего поколения». Что касается Гилроя, он сменил поле деятельности. Он развивался в качестве режиссера, получив номинацию на премию «Оскар» за сценарий и режиссуру над «Майклом Клейтоном», и скромный успех за «Ничего личного».
«Ни разу не размышлял о возможности сделать сиквел «Ультиматума Борна», - говорит Гилрой. – Впервые я пришел на 2 недели, просто чтобы поучаствовать в «мозговом штурме». У меня были кое-какие наброски, поэтому я предложил: «Почему бы вам не нанять меня на неделю или две, я просто покопаюсь в уже имеющемся материале, может, что-то и придумаю». В общем, мы начали с этого, а дальше все стало еще увлекательнее. Я искал, что-нибудь подходящее (для режиссуры) добрую половину года, что-нибудь, что могло бы понравиться и мне, и зрителям. Внезапно я наткнулся на нечто, что имело большой общественный резонанс, и было проникновенным, и нециничным и, в то же время, отпадным. Это отлично нам подходило».
Как только Гилрой был принят в качестве сценариста, по словам Маршалла, началось «тотальное безумие», которое режиссировал Тони, несмотря на небольшой опыт в съемках фильмов такого масштаба. «Он был так глубоко вовлечен в съемки фильмов о Борне все это время, он знал как все это работает… Я поддразнивал Гилроя темой «Идентификации Борна», как-то сказав, что ему определенно стоит стать режиссером, потому что он обладает полным набором качеств для этого. Это серьезный вопрос, но полагаю, он чувствовал, что у нас есть хорошая идея, и ему нравилось сотрудничать в команде, работавшей над предыдущими тремя частями, и мы просто зацепились за это».
Гилрой немногим более чем скромен и практичен, упоминая о своем продвижении до должности командующего парадом. «А часы все тикали и тикали, и мы оказались перед обстоятельством, при котором докатились бы до написания сценарии только на стадии пре-продакшна. Я писал сценарии для каждого из фильмов серии. Вам приходится ехать на съемочную локацию и прописывать действия для каждой из них. Все свелось к совмещению должностей сценариста и режиссера. Эта не та ситуация, в которой вы можете остановиться, получить совершенно чистенький сценарий, а затем отправиться на поиски режиссера. Не было времени. Все приходилось делать сразу и наверняка».
Сценарист, режиссер, сценарий – в наличии. Остался лишь один упущенный элемент.
В огромном складском помещении, где все время слышится эхо, в самом неблагоприятном районе Лос-Анджелеса, в части города, где таких-то районов и нет, стучало зубами от холода множество людей. Там были журналисты, представители студии, разнорабочие с частями несомненно важного оборудования, по ряду каких-то причин, собака и представители «Эмпайр», координирующих съемки для этой статьи. Здесь шумно, все ярко освещено, виднелись части футболок различных оттенков черного. Вся эта суматоха ради одного человека. Но где же он? И вот, из смежной комнаты выходит Джереми Реннер. Тот, кто менее всего ожидаем на роль самого крутого героя боевика и очень скромен для человека, проделавшего огромный путь за это время и появившегося в третьем крупном фильме за год. Сначала Мстители», а теперь ему доверили будущее одной из крупнейших франшиз.
Путь Реннера к признанию поразителен. До 2008 года его лицо было едва узнаваемо. Он имел успех в независимых фильмах, играя серийного убийцу Джеффри Дамера в «Маньяке Дамере» и засветившись в небольших ролях в фильмах среднего уровня вроде «Как трусливый Роберт Форд убил Джесси Джеймса» и «Северной страны». Но у него не было ни одной крупной роли.
«Я был счастлив, - говорит Реннер, закончив размахивать пистолетом, эффектно позируя для съемок.- Единственное негативное ощущение, преследовавшее меня, было ощущение незагруженности, но делать было нечего. Вероятно, это было похоже на ситуацию, возможно, я говорю сейчас, как мажор какой-нибудь, – иметь «Феррари» и стоять в пробке. В чем смысл владения спортивной машиной, если вы собираетесь поставить ее на стоянку? У меня было несколько удивительных возможностей, я чувствовал, что мне, как актеру, необходимо больше работать. По существу, я чувствовал, что могу дать больше».
«Повелитель бури» - номинированный на премию «Оскар» фильм Кэтрин Бигелоу о событиях иракской войны, дал ему то, чего он хотел, а также узнаваемость. «Похоже на судьбу Рассела Кроу или что-то типа того. Но Кэтрин хотела идти своим путем, идти медленно, подбирая подходящих людей на роли, и мне была предоставлена блестящая возможность». Фильм не был хитом, он стал самым-низким-по доходности получателем премии «Оскар» в номинации «Лучший фильм» (с учетом инфляции), но именно «Повелитель бури» протолкнул Реннера в список «горячих парней» и, по странному стечению обстоятельств, актер был представлен тому, кого в настоящее время успешно заменил.
«Я был на вручении премии Американской киноакадемии «Оскар» из-за «Повелителя бури», - вспоминает Реннер. – А Мэтт Дэймон сидел прямо передо мной. Он, как ни странно, недавно видел «Город воров» (за роль в котором Реннер был номинирован в следующем году), потому что были приятелем Бена Аффлека. Я даже этого не знал тогда. В общем, он посмотрел фильм и был в таком восторженном состоянии: «Парень! Парень! Я видел фильм, и это было великолепно, и ты был великолепен!» Это было чертовски забавное знакомство! Вы находитесь на церемонии «Оскар», перед вами сидит Мэтт Дэймон, который говорит вам, что вы великолепны». Но до участия в Борне было еще далеко. Его не рассматривали на роль в Наследии, поскольку Реннер был занят в других проектах.
«Не секрет, что мы просмотрели множество людей на роль в фильме», - говорит Гилрой. В списке рассматриваемых актеров были Джоэль Эдгертон, Люк Эванс, Гаррет Хедлунд, Тейлор Китч и Джейк Джилленхол. «Мы рассматривали актеров молодого поколения, потому что нам нужен был некто особенный, тот, кто мог быть героем боевика, но в то же время, выглядеть убедительно и в драматических сценах. Имя Джереми не присутствовало ни в одном из возможных списков, пока не пошла третья волна отбора. Его имя всплыло внезапно. Мы с Фрэнком Маршаллом отправились в Берлин, где Реннер снимался в «Охотниках на ведьм», вместе пообедали и показали ему сценарий».
Реннер имел ряд соображений до того момента, как ответить согласием. Он уже был подписан на два грандиозных проекта: «Миссия невыполнима» и «Мстители» (в обоих он играет секретных агентов), но он учитывает, что первый был фильмом Тома, а во втором он оказывает поддержку команде героев. Относиться серьезно к Борну, означает поместить себя в самую гущу блокбастера.
«Это огромнейшая ответственность, - говорит он, делая акцент на слове «огромнейшая». – Мне пришлось думать, что это будет значить для моей семьи, друзей и личной жизни. Событие, изменяющее все взаимоотношения в твоей жизни. Мы теперь не можем просто пойти и выпить чашечку кофе. В общем, это оказывает влияние на все, и мне пришлось серьезно обдумать свое решение». И сколько времени заняло обдумывание? «О, приятель, время, которое я потратил на обдумывание, было короче, чем этот разговор».
Привлечение к съемкам сорокаоднолетнего Реннера, год, находящегося на возрастному рубеже для участия в качестве звезды боевика (если только вы не сниметесь в «Неудержимых»), привело последнего на путь, на котором его карьера оказалась загружена на ближайшие несколько лет. Если, как это и предполагалось, «Мстители», «Миссия невыполнима» и Борн потребуют от него участия в сиквелах, как минимум два года из жизни Реннера будут полностью заняты работой.
«Осознавал ли я это? – спрашивает он, награждая нас таким взглядом, как будто мы интересуемся у него, не расстроен ли он тем фактом, что сорвал джек-пот. – Я просто везунчик. Я стал частью действительно отличных фильмов. Обычно я стараюсь не участвовать в многобюджетном кино, я сторонюсь его потому, что в фильмах подобного рода «слишком много поваров на кухне». Я случайно оказался в нескольких замечательных фильмах. Я настоящий везунчик. Если мы сможем сделать еще один, вперед! Если Том захочет, чтобы я участвовал в следующей части Миссии, я буду рад… Если начнутся съемки «Мстителей 2» - потрясающе! Если нет – тоже отлично. Я не собираюсь волноваться из-за завтрашнего дня. Сейчас я переживаю за текущее интервью. Я могу умереть к моменту начала съемок «Мстителей 2». Кто знает? Я не хочу, конечно, но вы понимаете, что я имею в виду».
Поясняя, чем Аарон Кросс отличается от Борна, Реннер подбирает слова очень осторожно. Если вся линия Борна была построена на поисках ответа на вопрос: «Кто я такой», то, что на счет Кросса? «Он пришел из совершенно иного окружения, чем Джейсон. Он точно знает, кем является, он сам подписался на это… Он хочет быть частью команды. Могу сказать, что он был в армии, а потом присоединился к программе. Он из тех людей, которые хотят быть частью чего-то. В его гражданской жизни ничего не происходит, поэтому он присоединяется к военной организации. Он просто желает ощущать чувство принадлежности к чему-либо и иметь цель».
Он делает драматичную паузу. «Но впоследствии, ее у него отнимают».
Незадолго до встречи с Реннером, «Эмпайру» был продемонстрирован 25-минутный ролик из финальной версии фильма. Пока невозможно судить о качестве всей ленты, исходя лишь из короткого отрывка, но сцены, которые мы видели благодаря Гилрою, производят благоприятное впечатление.
Нам были продемонстрировали три длительные экшн-сцены, за постановку которых ответственен Дэн Брэдли –со-режиссер сцен второго плана, постановщик трюков и секретное оружие серии. Его команда отлично сработалась за три фильма и справилась с постановкой сцены погони на мотоциклах через Манилу (одно из главных мест действия за рубежом, куда Кросс направился… зачем? Нам никто не сказал.), а также сцены, в которой Кросс встречает Марту. В то время как правительственный агент пытается заставить ее навсегда замолчать после резни, устроенной в лаборатории, где работала Марта, внезапно появляется Кросс и спасает ее, используя огнетушитель, гвоздь, несколько пистолетов и способность за короткое мгновение взобраться на трехэтажный дом. Операторская работа не так безумна, как в фильмах Гринграсса. Исчезла некоторая угловатость, исправлены недочеты антуража, снижен общий темп съемки. Не стоит даже упоминать, что Реннер выглядит очень довольным.
Мы также можем описать свое первое впечатление о Байере, персонаже Эдварда Нортона, который держит всю полноту контроля в своих руках и пользуется им в целях собственной выгоды больше, чем кто-либо другой в серии. Если бы это был Бонд, он был бы Блофельдом - всевидящим оком, приглядывающим за каждой секретной операцией. По крайней мере, он является таковым сейчас, последующие части вполне могут показать его пешкой в чьих-то более могущественных руках. Он привлекает Кросса в организацию с темными целями со словами: «Мы пожиратели грехов... Мы действуем непростительно, с точки зрения морали, но абсолютно необходимы». Он старается приблизиться к достижению своей цели, посланник мира и покоя, но все еще далек от нее.
«Тони ненавидел, когда в прессе стали появляться публикации о том, что я являюсь злодеем, - говорит Нортон. – Тони играет с принципами морали, не деля персонажей на «плохих» и «хороших». Это очень ограниченно, употреблять слово «злодей». Думаю, он использует более изощренные пути, чем этот». Злодей или нет, но он, как описывает Нортон, является ключом к той теме, которую Гилрой пересматривает снова и снова.
«Не стоит навешивать на Тони какой-то ярлык, - говорит Нортон, - он находит способы вернуться к теме и направить ее развитие другим путем. Думаю, если вы приглядитесь к фильмам про Борна, «Майклу Клэйтону» и «Ничего личного», в них он демонстрирует нам ту беспощадную гонку, в которой корпорации посредством разветвленной сети внедряются во все аспекты нашей жизни. Полагаю, ему позволили развить эту идею в серии про Борна в действительно интересном направлении. Идею, что во всех сферах деятельности: в информации, безопасности, науке, правительстве присутствует влияние и контроль корпораций, объединяющих людей, каждый из которых видит себя во главе, и, в то же время, старается справиться с мыслью, что он, возможно, всего лишь пешка в чужой игре. Одна вещь, которая всегда радовала в фильмах о Борне, это впечатление, что даже, если ты думаешь, что являешься главным действующим лицом, ты можешь оказаться маленьким винтиком в огромном механизме. Люди осознают тот факт, что они полностью порабощены и начинают бороться». Пусть это будет основным тезисом киноведения.
Все вышесказанное означает, что «Наследие Борна» не является началом для новой серии, а предложением; что Борн был лишь частью, одним из голосов в мультигеройской вселенной. В тоне Фрэнка Маршалла присутствует ощутимый восторг, когда он обсуждает возможность существования вышеперечисленного. Расширение вселенной Борна, путем введения в нее новых программ, напоминает матрешку, хранящей в себе огромное количество фильмов, что в свою очередь предполагает возможность соревнования с ближайшим долгоиграющим братом-близнецом – Бондом.
«Вы видите несколько различных программ в фильме, каждая со своим набором умений, - говорит он. – Все возможно. – Он делает паузу перед тем, как пошутить на счет того, что Борн мог бы быть аналогом «Мстителей». – Моя мечта, - повторяет Маршалл с усмешкой, - увидеть Мэтта и Джереми вместе в следующем фильме.
Вы думаете, что Борн отживает последние деньки? Да мы едва начали!

Премьера «Наследия Борна» состоится 13 августа и будет освещена в следующем выпуске.

Дополнительная информация.

Коротко о главном.

«Наследие Борна»
Дата релиза 13 августа.
Режиссер Тони Гилрой.
В ролях: Джереми Реннер, Рэйчел Вайс, Эдвард Нортон, Джоан Аллен, Дэвид Стрэтэйрн, Альберт Финни, Скотт Гленн.
История.
- Когда журналист «Гардиан» Саймон Росс (Пэдди Консидайн) застрелен на вокзале Ватерлоо, и беглый супершпион Джейсон Борн (Мэтт Дэймон) возвращается в США…
- Постойте, но это же «Ультиматум Борна»!
- Именно. Предлагаю на этом закончить.
- Тем не менее, продолжим. Шишка из ЦРУ Байерс (Нортон) решает прикрыть лавочку и ликвидировать всех специальных агентов. Но один из них, Аарон Кросс (Реннер), сбегает вместе с ученой Мартой Шеринг (Вайс).
- То есть, это независимое ответвление от основного сюжета?
- Нет. Сюжет четвертого фильма развивается параллельно истории о Борне, что делает его аналогом «Писем из Иводзимы», в то время как «Ультиматум Борна» выступает в качестве «Флагов наших отцов», если так вам будет удобнее.

Возрожденные франшизы (автор Ким Ньюман).

Серия фильмов о Борне не единственная, которую попытались возродить после ухода главного героя.

«Чарли Чан». В 1938 году студия «Фокс» готовило выпуск фильма «Charlie Chan at the ringside», когда звезда сериала Уорнер Оланд внезапно умер. Согласно переписанному сценарию для «Mr. Moto’s Gamble», Питер Лорре в роли азиатского шпиона мистера Мото взялся за дело.

«Сокол». После участия в четырех фильмах в качестве Сокола, экс-Святой Джордж Сандерс пожелал уйти. В фильме « The Falcon’s Brother» шпион Гай в исполнении Сандерса и его брат Том, в исполнении настоящего брата Сандерса, Тома Конвея, объединяются в команду. В конце ленты Гай умирает, а Том клянется продолжить его дело под именем Сокола.

«Планета обезьян». Чарлтон Хестон согласился играть в сиквеле при условии, что его персонаж умрет. Сценарист Пол Ден, прописал в ответ гибель планеты. После этого, он придумывает «Побег с Планеты обезьян», используя путешествие во времени для расширения серии.

«Хэллоуин». После «Хэллоуина 2» режиссер Джон Карпентер» принял решение обновить серию посредством несвязанного с основной линией повествования «Хэллоуина 3: Сезон ведьм». (Отличная) лента показала результаты ниже среднего, и Карпентер вышел из игры, а производство целой партии фильмов а ля-Майерс было поставлено на поток.

«Дракула». Обе студии «Юниверсал» и «Хаммер» заменили своих Дракул Ван Хельсингом, противостоящим различным организациям. Хотя «Юниверсал» и вернул Бела Лугоши в качестве Графа в 1948 году, в то время как «Хаммер» ввел Кристофера Ли в роли Князя Тьмы в 1966.

Команда Борна.

Кто вернулся в Наследие? Почему? Каким образом? А кто не вернулся?

Старая гвардия

Директор Альберт Хирш (Альберт Финни) – один из ключевых ученых, отвечающих за программу изменения поведения. На короткое время появится в Наследии. Работает в той же сфере, что и Марта Шеринг, но не с ней.
Ноа Восен (Дэвид Стрэтэйрн) – будучи руководителем «Блэкбрайар», Восену пришлось отвечать на множество неудобных вопросов во время слушаний в Конгрессе.
Памела Лэнди (Джоан Аллен) – после того, как информация о программах «Тредстоун» и «Блэкбрайар» была предана огласке, заместитель директора ЦРУ Лэнди дает показания в Конгрессе о том, что она знает, а знает она много.
Эзра Крамер ( Скотт Гленн) – директор ЦРУ сталкивается с криминальным расследованием касательно операции «Блэкбрайар». Ему грозит не только увольнение, но и тюремный срок.

Свежее пополнение

Аарон Кросс (Джереми Реннер) – еще один агент специальной программы, сбежавший после попытки устранения, так как отставной полковник Байер принял решение разыскать и уничтожить всех, кого можно было выявить вследствие действий Борна.
Доктор Марта Шеринг (Рэйчел Вайс) – ученая, работавшая над разработкой химических соединений, изменяющих личность для программы «Ауткам». Сбегает после того, как вся ее команда оказывается убита, чтобы присоединиться к Кроссу.
Полковник в отставке Рик Байер (Эдвард Нортон) – если бы секретные программы были зонтиком, то он был бы тем, кто его держит. После того как Борн распространяет информацию о «Блэкбрайар», Байер пытается уничтожить все следы других программ.

Пропали без вести

Джейсон Борн (Мэтт Дэймон) – после Ультиматума никто не знает, где Борн. Он появляется в выпусках новостей в Наследии, но его нет ни в одной из сцен.
Ники Парсонс (Джулия Стайлз) – союзник Борна из «Трэдстоуна» также не появляется в «Наследии Борна», но, насколько нам известно, она в безопасности.

Мир их праху

Мария Кройтц (Франка Потенте) – союзник Борна, а в Идентификации - его девушка. Была убита на Гоа русским киллером Кириллом (Карл Урбан) в период второго фильма.
Александр Конклин (Крис Купер) – бывший директор «Тредстоуна», чье убийство было инициировано его боссом, Вардом Эбботом, после того как он провалил поимку Джейсона Борна.
Вард Эббот (Брайан Кокс) – глава «Тредстоуна», который был пойман на том, что пытался обвинить Борна в краже денег, которые сам и украл. Под угрозой разоблачения покончил жизнь самоубийством.
Саймон Росс (Пэдди Консидайн) – первый журналист, угрожающий разоблачить «Блэкбрайар». Борн пытался спасти его, но Саймона застрелили. Тем не менее, собранная им информация попала на обозрение широкой общественности.

Подписи к фотографиям со страницы 71.

Верхняя: Совмещающий обязанности режиссера и сценариста Тони Гилрой и Эдвард Нортон обсуждают поиски внутреннего убийцы-подонка.
Ниже: Аарон Кросс (Джереми Реннер) и доктор Марта Шеринг (Рэйчел Вайс) говорят ЦРУ: «Пока-пока!»

с

@темы: Переводы, Журналы, Джереми Реннер, Photoshoots, Статьи, Фото

---

[В жопу раненая Рысь]

Детство Джереми

+6

HD



с

@темы: Джереми Реннер, Jeremy out and about, Фото

---

Jeremy Renner: "I just want to be the best I can be"

[сюзанна дин]

фото рандомное

Одетый в грубый серый свитер и старые джинсы, 41-летний Джереми Реннер, актер и восходящая звезда жанра экшн, выглядит так повседневно, что кажется будто он пришел инкогнито. Присоединившийся к франшизе Борна в качества Аарона Кросса, главного героя Наследия Борна, калифорнийский актер известен по роли в Повелителе бури, принесшей ему номинацию на премию Американской киноакадемии в категории «Лучший актер», затем он заработал еще одну, за роль в «Городе воров», как «Лучший актер второго плана». Заработав репутацию в Голливуде, он также снялся вместе с Томом Крузом в Миссия: невыполнима – Протокол Фантом, а недавно Хокая в Мстителях, одном из крупнейших кассовых фильмов всех времен.

Вопрос: Вы ожидали, что когда нибудь станете героем жанра экшн, или это застало вас врасплох?

Нет, не думаю, что ожидал. Я просто актер, снявшийся в нескольких подобных фильмах, вот и все. (Смеется) Так получилось, что карьера пошла в этом направлении. Я, конечно, не планировал это и чувствую себя счастливым, будучи частью этих фильмов, особенно данного, и это было действительно замечательно зайти так далеко.

Вопрос: Что вам нравится в жанре экшн?

В нем есть все элементы кино, от которых я в восторге, и кроме того бывают трехмерные персонажи и отличные сюжетные линии, а еще аспекты физической подготовки, это очень забавно для меня. Я всегда был очень спортивным подростком, и было приятно получить возможность заниматься подобными вещами в кино.

Вопрос: В Наследии Борна выполняли вы какие-то трюки, которые вас пугали?

Я полагаю, есть некоторые вещи, которые заставляли меня нервничать больше, чем обычно. Было не трудно, я волновался только потому, что делал вещи, к которым был не готов. Я должен был нырять в очень холодную воду. Может быть, люди в Нидерландах прыгают в ледяную воду постоянно, но я не привык к этому. Я молился, чтобы мое сердце выдержало. Надо было немного потерпеть, и после первого раза повторить было легко. Я мог бы сделать это без проблем снова.

Вопрос: Сколько раз вас заставляли прыгать туда?

Всего лишь пару раз.

Вопрос: Как вы думаете, по каким причинам эта франшиза так популярна?

Я не знаю. Могу сказать вам, почему это так для меня, потому, что все это подлинно, затрагивает до глубины, заставляет погрузиться в происходящие на экране вещи. Мне кажется, это одна из форм фантазии, когда она кажется такой реальной, и вы переживаете за персонажей. Таковы на мой взгляд причины популярности фильмов о Борне. Кроме того, здесь есть умный сюжет, обладающий как высокой скоростью действий, так и напряжением, сравнимым с шахматной партией. Это образец думающего, глубинного боевика. Просто действительно потрясающе, по-моему у сериала о Борне есть все факторы, способные привлечь в кино самую различную публику. И Наследие не является исключением.

Вопрос: А что насчет тренировок? Вы должны были заниматься физически для Мстителей. Насколько отличалась подготовка для Борна?

Она была совершенно другой. Ну почти всегда, речь конечно не шла о тренировках, доходящих до травм, совсем наоборот, они всячески предотвращались. Тут не было работы с луком, которой я занимался в Мстителях, было гораздо больше физических нагрузок на силу и гибкость, чтобы иметь возможность выполнять различные трюки, очень много смешанных тренировок и паркура, и прочего.

Вопрос: Когда мы взяли интервью у вас на тему Города воров, вы сказали, что зарабатываете больше денег строительством, нежели актерством. Так что я думаю, дело больше не в этом, ситуация изменилась?

(Смеется) Я думаю, нет, нет. Но я все равно занимаюсь и тем и другим.

Вопрос: И как идут дела в строительстве?

Отлично.

Вопрос: То, что настоящая кинозвезда может построить дом для кого-то, должно быть прибавляет цену на услуги вашей компании ...

Я не ставлю свое имя на торговой марке. Они могут скрываться под нейтральным названием компании, или именем моего брата, или чем-то другим.

Вопрос: Это хобби или работа?

Это абсолютно другой образ жизни для меня, я люблю заниматься этим.

Вопрос: Что вам нравится в строительстве и дизайне?

Для меня это ощутимый, материальный результат рабочего процесса. Вы снимаете кино в течение нескольких месяцев, и в итоге имеете готовое кино. То же с музыкой, вы записываете альбом, и это только частично вещь для прослушивания, еще это физический, материальный объект. Это существует и вы знаете, что обеспечиваете кого-то частичкой образа жизни, что замечательно, и вы продумываете каждую деталь. Я стараюсь также заниматься ландшафтами для домов, которые мы строим, и горжусь этим, увидев и удостоверившись, что хорошо посаженные деревья и живые изгороди улучшают общий вид так же, как например красивая линия крыши.

Вопрос: Ваши фильмы тоже материальный результат? Я о вашем участии в них.

Да, но они по-прежнему не существуют физически, я не могу поехать куда-то и увидеть их, потрогать их, почувствовать их. Для всего этого надо вставить диск в проигрыватель и посмотреть кино.

Вопрос: Но ведь люди любят вас как раз поэтому. Как вы себя чувствуете на просмотрах фильмов со своим участием? Многим актерам это не нравится.

Мне тоже.

Вопрос: Была ли у вас возможность посидеть с Мэттом Дэймоном и поговорить и перспективах Наследия Борна?

Я имею в виду, наш разговор длился буквально около тридцать секунд. Мы были знакомы последние несколько лет, но общались редко и коротко, встретились на праздновании дня рождения друга, и он сказал несколько слов.

Q: По моему представлению, вы должны чувствовать себя под огромным давлением.

Почему?

Вопрос: Ну, потому что вы вступили в чрезвычайно успешную франшизу и много, очевидно, зависит от вас.

Ну, а разве то же самое не надо делать на любой другой работе? В чем различие? Его нет. Большое кино, небольшой фильм, я же не отвечаю за все? Моя обязанность заключается в том, чтобы создать трехмерный характер ...

Вопрос: Но это культовый персонаж.

Какой персонаж? Я Аарон Кросс. Если бы мне предложили роль Джейсона Борна, я бы не согласился.

Вопрос: Но это же главная роль в фильме о Борне.

Не проблема, не проблема, что делать. Я бы никогда, никогда не стал играть Джейсона Борна, этого бы не произошло.

Вопрос: Ну почему бы вам не рассмотреть эту возможность? Вы вспомните для примера Джеймса Бонда, несколько великих актеров играли его.

Предполагаю, что у них в Бондовском сериале просто установили такую традицию, это выглядело немного более респектабельно, ну и со сменой актеров и фильм становился немного более другим. Я же не хочу играть чужую роль, и я не думаю, что Мэтт хотел бы, чтобы я ее играл. Это даже не обсуждается, абсолютно нет. Вы могли бы кинуть мне кучу денег, это чертово нет, вот что это. Этого не случится.

Вопрос: Но Аарон Кросс в значительной степени похож на Джейсона Борна. В чем их разница?

Огромные различия, очевидно, по-моему, что Джейсон Борн не знал, кто он такой. И именно это он пытается выяснить. Кросс же точно знает, кто он и в чем он участвует. И он хочет заниматься подобным. Однако часть сюжета меняет все.

Вопрос: До сих пор вы не были засвечены на экранах радаров, но ситуация очевидно меняется. Заставляет ли это вас волноваться или нервничать?

Нет, это проблема более высокого круга. Некоторые люди действительно обращают внимания на подобное. Я не хочу быть частью этого, если могу идти своим путем, я могу сниматься в кино и делать хорошие роли и никто не заметит особой разницы. Но это не так, поэтому ситуация такая, какая она есть, вы понимаете?

Вопрос: Есть ли что-нибудь, что Вы боитесь?

Немногих вещей.

Вопрос: Что может заставить вас нервничать?

Ну, сидение в пробке бесит меня. (Смех) Пребывание в толпе, откуда я не могу выбраться, тоже раздражает. Не пугает или нервирует, но мне не хотелось бы оказаться в таких ситуациях.

Вопрос: Преодоление возрастного рубежа в 40 лет – это был большой шаг для вас, или просто очередная дата?

Это дата, но это и своего рода веха в многом, полагаю, и повод для вечеринки в честь дня рождения, (смех) я не часто их устраиваю. В 30 лет я реально ощущал поворотный момент, переход на новый этап в жизни, тогда я впервые почувствовал себя взрослым, хотя я иногда веду себя по-мальчишески, до сих пор чувствую себя мужчиной.

Вопрос: Но ведь есть угроза кризиса среднего возраста. (Смех)

Разве?

Вопрос: По-моему это достаточно сложно для мужчины.

Ты думаешь?

Вопрос: Да.

Ну, я не попадаю в эту категорию. (Смех)

Вопрос: Везет вам. Появились ли у вас после 40 новые жизненные цели, как например уделять больше внимания поддержанию здоровья и хорошей физической формы?

Да, форму поддерживать непросто, это так. Я просто немного больше знаю об этом, так как получив травму лечение заняло немного больше времени, чем раньше. С тех пор я не занимался три или четыре месяца (смеется), ничего не делать по этому поводу, но так или иначе.

Вопрос: Что вы любите делать на отдыхе?

Ездить на мотоцикле, и кормить рыб. Мне нравиться ходить кормить рыбок. Люблю заниматься работой во дворе, еще получил несколько хвойных деревьев, надо бы посадить их, надеюсь заняться этим позже.

Вопрос: Вы хотели быть музыкантом в начале вашей карьеры?

Нет, пока не достиг шестнадцати лет, потом захотел начать играть на барабанах, а затем перешел на гитару, потом фортепиано и пение. После всего, я все равно продолжал это делать, обожаю заниматься музыкой, продолжаю, потому что люблю, вот и все.

Вопрос: Любопытно, что вам нравится дворовая работа. Цените ли вы ее так же как раньше? На контрасте с жизнью кинозвезды?

Ну, заниматься работой по дому и двору это был пример, я просто люблю делать это в любом случае. Появляется хорошее настроение, когда занимаешься чем-то обычным, повседневным. Однако мне не очень нравиться ходить за продуктами, и это становиться более напрягающим, или кажется таким. Я люблю делать нормальные вещи, которые считаются такими. Например, когда вы голодны, вы идете куда-то поесть. Все обычно бывает немного по-другому. Или я должен быть постоянно в настроении и быть готовым к тому, что меня отвлекут от еды. Я обычно немного капризный, когда я голоден, (смеется), так отвлекать - всегда плохая идея. Вы постоянно должны держать это в уме. Это вроде того – я в настроении? Нет, я просто хочу поесть. Кинуть что-то в рот, и просто съесть.

Вопрос: Мы видим вас в основном в повседневном стиле, однако на красной дорожке вы меняетесь, вы любите красиво одеваться?

Да, это забавно.

Вопрос: Есть дизайнер, который вам нравится особенно?

Да, их много, но чаще я ношу Дольче, обычно их одежда хорошо сидит, и выглядит вполне элегантно.

Вопрос: Вы когда нибудь попадали впросак в одежде? Было что-то забавное? Останавливались на красной дорожке и говорили: "О черт возьми. Я не должен был носить это?

Нет, я так не думаю. Я не схожу с ума в плане моды. У меня есть определенное чувство стиля, но я ношу ничего безумного. У меня нет мясного галстука или чего-то в этом роде.

Вопрос: Но вы выглядели очень щеголевато несколько дней назад, когда завтракали с президентом.

Ах да.

Вопрос: Как это было?

Это была фантастическая возможность. Я имею в виду, встреча с лидером свободного мира, по-моему, это большая привилегия, и я не думаю, что я когда-либо имел бы возможность встретиться с ним до этого.

Вопрос: Как это случилось?

Он приезжал в город на переговоры о поиске финансирования и подобных вещах, и что более важно, встретиться с молодыми избирателями, ну и на другие мероприятия по предвыборному графику.

Вопрос: Возвращаясь к строительному бизнесу, первоначально вы работали ради прибыли?

Нет, на самом деле я занимался этим ради места для жилья. И не жилья в квартире. Я не хочу платить деньги за аренду, приятно иметь что-то в собственности и надеяться, что возможно она возрастет в цене, своего рода инвестиция. У меня не было денег, чтобы вложить в дело. И тогда мы сделали небольшую работу, а потом кое-кто дал нам гораздо больше, чем мы заплатили за объект. Конечно, Боже мой, я думаю, это хорошая работа. Мы должны продолжать.

Вопрос: Как вы думаете, мы могли бы в будущем увидеть команду Аарона Кросса и Джейсона Борна?

Думаю, что существует абсолютная возможность для этого, безусловно. Если это могло случиться, я мог бы найти его и я буду открыт для хороших идей на эту тему. Посмотрим.

Вопрос: Когда вы оглядываетесь назад, насколько важным был оскаровский опыт, полученный несколько лет назад? Многое ли изменил он для вас?

Да, конечно, я изменился во многих отношениях. Глобальных перемен не было, появился просто определенный опыт. Я понял значение награды в кинопромышленности, силу ее влияния. Это действительно великое и замечательное событие. Подобные вещи остаются с тобой навсегда.

Вопрос: Это было значительной переменой мироздания для вашей матери.

Полагаю, что да. Мы замечательно провели время, выходя в свет

Вопрос: После всего она изменилась?

По-моему, выросло понимание моей семьи о киноиндустрии. В таком плане, это был первый раз, когда моя мама действительно прошла по красной дорожке. Это подавляет, и очень трудно говорить о том, насколько. Как вы можете объяснить подобное чувство кому-то еще? Тогда они пытаются объяснить себе сами, получается что-то вроде «Уау, я понимаю, что ты имел в виду». Так что я думаю, что моя мама изменилась только потому, что стала лучше понимать специфику моих занятий, и что происходит в тех или иных сценариях. Не только это, а просто любое мероприятие, или мой опыт на съемочных площадках, они теперь знают об этом гораздо больше, и мне приятно знать, о том, что они в курсе.

Вопрос: Думаете ли вы, что большую часть в профессии актера занимает суета? Вы видите себя, хорошо одетого на обложке журнала, вы видите себя на ток-шоу. Как вы поддерживаете моральное равновесие и жизненные ценности?

Ну, это не имеет ничего общего с тщеславием, настоящие ценности, вы понимаете? Если это так, они не для меня, если тщеславие является одной из ваших ценностей. Существует, безусловно, важный аспект актерской работы, но не не касающийся историй, о работе по продвижении фильма: вы ведь не хотите сойти с самолета после семнадцати часов с темными кругами и выглядеть, будто выкурили косяк, потому что вы путешествовали так долго. Да, вы хотите быть презентабельным, и тут возникает суета, сопутствующая работе. Но на мой взгляд, суеты никогда не должно быть на пути творчества, это совершенно другая область. И подобному нет места в моей жизни, так же как таким людям в моей личной жизни. Но да, если смотреть со стороны прессы, то вы продаете что-то, чего не хотите (смеется). Если вы пытаетесь продать партию бананов, вы не хотите, чтоб там попался старый и увядший (смех), это всего лишь общие сравнения. Вы просто пытаетесь что-то продать.

Вопрос: Много физического участия. Вам приходится достаточно тренироваться?

Ну, за последние четыре фильма я должен был немного позаниматься, вроде как помочь себе улучшить форму для следующего фильма, и, конечно же, я отдыхал последние три-четыре месяца, поэтому чувствую себя отлично. (Смеется)

Вопрос: Как ваша жизнь и карьера изменилась после Мстителей? Твое лицо на коробке для завтрака...

Точно, точно. Это странно. (Смеется) Они сделали куклу, это жутко даже. Но что действительно великолепно по этому поводу, это видеть приходящих маленьких детей, никогда не думал, что у меня будут поклонники - дети. Я всегда снимался в фильмах с напряженным и порой тяжелым сюжетом, и от участия в кино, в котором маленькие дети бегают по двору с банками, луком и стрелам и стреляют друг друга, получил массу удовольствия. Это реально здорово. Это совершенно новые ощущения, потому что глаза детей сияют так ярко, и это прекрасно.

Вопрос: Вы любите соревноваться?

Я привык быть действительно конкурентоспособным в спорте, но более - с самим собой. Я играл во многих видах спорта, особенно в боулинг. В первую очередь я всегда соперничаю с собой, ведь когда вы играете, к примеру, в теннис, вы пытаетесь победить соперника, но я вот много занимался лыжным спортом, и реально когда вы на лыжах, вы сражаетесь против вашего времени, а не против соперника. Поэтому я более всего борюсь с самим собой. Дело не в том, чтобы выиграть у кого-то, быть быстрее кого-то или лучше кого-то. Я просто хочу быть настолько лучшим, насколько способен. Вот и все

Источник

@темы: Переводы, Джереми Реннер, Jeremy out and about, Interview, Статьи

---

[В жопу раненая Рысь]

+5

с

@темы: Агент Клинт "Хоукай" Бартон, Мстители/The Avengers, творчество: фанарт

---

[В жопу раненая Рысь]

2008 Jeremy Renner in Tactical Response’s Fighting Rifle course. Hurt Locker Shooting

+2

HD

+7

с

@темы: Shooting, Джереми Реннер, Повелитель бури/The Hurt Locker, Фото

---

[В жопу раненая Рысь]

Съемки "Необычного детектива".

@темы: Shooting, Джереми Реннер, Необычный детектив/The Unusuals, Видео

---

[В жопу раненая Рысь]

Огроменные, отличного качества фото и арты Мстителей. Только теперь разглядела КАКОЙ сложный у Хоукая костюм

Очень HD

+16

с

@темы: Джереми Реннер, Мстители/The Avengers, Фото

---

[Defalt]

Автор:  Геральт.
Размер: Драббл, мини
Персонажи: Клинт Бартон, Локи
Жанр: Это начиналось как эпичная ангстовая заявка, но получилось...

что получилось.

165 слов

Ключ соскальзывает по металлической личинке, а дверь упорно не желает поддаваться, но последним усилием агент Бартон справляется с упрямым замком, вваливаясь в собственную квартиру. Цепляется непослушными руками за тумбу под зеркалом, со звоном роняя все стоящие там предметы, медленно съезжает по стене на пол, и бог обмана вскидывает голову, прислушиваясь.
Неторопливо поднимается с кресла, недоумевая - кто мог сломать его игрушку, его перспективное, пусть и довольно глупое оружие, кто и когда вообще посмел прикоснуться к собственности бога?...
Из коридора доносится то ли стон, то ли всхлип, тихий, но отчётливый стук и едва различимый, металлический звон цепочки, а затем всё стихает, и, будь в комнате смертный, он бы ни за что не различил рваного, хриплого дыхания, растворившегося в окутанной темнотой комнате.
Локи слышит и хмурит точёные брови, глядит сверху вниз на замершего у стены Бартона, вытянувшего ноги в тяжёлых армейских ботинках поперёк коридора, Бартона, обессиленно прислонившегося к стене, и в зелёных глазах бога достаточно презрения и брезгливости, чтобы утопить в нём небольшую армию.
Клинт Бартон чертовски пьян.

@темы: творчество: фанфикшен, Агент Клинт "Хоукай" Бартон, Мстители/The Avengers

---

[Лингли]

Журналисты снимают первые плоды промо-кампании четвёртого фильма «Борнианы» «Эволюция Борна». Один из отцов киносериала, режиссёр и сценарист «Эволюции» Тони Гилрой всё больше хвалит себя и объясняет, что созданная ими вселенная без труда переживёт отсутствие Мэтта Деймона, а продюсер Фрэнк Маршалл не перестаёт мечтать, что суперстар Деймон найдёт обратную дорогу в «Борниану» и сыграет в следующем фильме вместе с Джереми Реннером.

Гилрой, побивший, как известно, горшки с Деймоном из-за качества драматургии (которая Мэтта категорически не устраивала), к своему труду куда менее критичен: «Что если вселенная франшизы значительно шире, чем показано в первых трёх фильмах? Что если «Тредстоун» — не единственная секретная программа? У меня никогда не было проблем придумать продолжение «Ультиматума Борна». Мне было нужно нечто резонирующее с предыдущими частями, душевное, нециничное и одновременно зубодробительное. В общем, всё у нас получилось».

Большой продюсер Фрэнк Маршалл (работа со Спилбергом, Шьямаланом, Земекисом, вся «Борниана») избрал менее воинственную линию поведения, через прессу начав заочные переговоры с Мэттом Деймоном. Дипломатично опуская всякие трения между актёром и режиссёром Гилроем, Маршалл заявляет, что двери франшизы всегда для Мэтта открыты, а экранный дуэт Реннер/Деймон называет своей мечтой. Ответный ход за Мэттом, который — в зависимости от прокатной судьбы «Эволюции Борна» — может стать либо спасителем эпопеи, либо мощным подкреплением Джереми Реннеру.

www.kinomania.ru

@темы: Джереми Реннер, Эволюция Борна/The Bourne Legacy, Статьи

---

[В жопу раненая Рысь]

Наш постоянный поставщик травы  KaricykI - наконец сделал это!

NEW А вот и Бартон! NEW

та-да-да-а-ам!

@темы: творчество: гифы, Агент Клинт "Хоукай" Бартон, Мстители/The Avengers

---

Кроссовер The Hurt Locker и The Avengers

[Defalt]

Авторы очень извиняются, если задели чьи-то чувства.
Не бейте сильно, пожалуйста.

Авторы:  Геральт.,  Master Ezio
Фендом: Кроссовер The Hurt Locker и The Avengers
Название: Ловушка.
Пейринг: Клинт Бартон/Уильям Джеймс
Персонажи: Клинт Бартон, Уильям Джеймс, Оуэн Элдридж, полковник Рид.
Жанр: треш, угар и содомия.
Дисклаймер: Наши только руки, пишущие этот пипец.
Рейтинг: PG-13
Статус: Закончен.
Предупреждения: АУ, слэш, POV
В процессе прочтения также могут возникнуть

вот такие эмоции

Краткое содержание, оно же - необоснованный обоснуй, чтобы прикрыть себе задницу: В составе группы разминирования - 3 человека, сапёр и двое прикрывающих его бойцов, один из которых - снайпер. Лучший снайпер, Клинт Бартон, начинавший свою карьеру в горячих точках задолго до того, как попал в поле зрения ЩИТа. Чётко исполнять приказы - в привычке Бартона, но их новый сапёр, безбашенный адреналиновый маньяк, пришедший на место погибшего, совсем не похож на любителя следовать правилам.

Перечень званий персонажей, которые я не счёл необходимым русифицировать и просто перевёл как есть. По убывающей

Полковник Рид
Сержант первого класса, сапёр, Уильям Джеймс
Сержант, снайпер, Клинт Бартон
Специалист, Оуэн Элдридж

До смены личного состава осталось 23 дня.

Некоторые говорят: война - это ад, просто надо знать, куда стрелять, и всё будет хорошо.
И ты обязательно вернёшься.
Просто нужно знать - куда.

1.

1. (Бартон)
Иногда ты замечаешь движение, чувствуешь пулю на подлёте, или ощущаешь всей своей шкурой пристальный взгляд сквозь прицел, даже если это невозможно. Назовите это чутьём, интуицией, как угодно, мне всё равно, ведь это работает.
В этот раз всё по-другому: винтовка сама ложится в руки, а тело привычно реагирует на тревожное напряжение, бросив меня в тень у входа в пустой ангар.
Едва различимое движение повторяется, эхо приносит звук приглушённых шагов и отчётливый скрип открываемой двери автомобиля. Сейчас ночь, в гараже на территории части не бывает людей в это время, и я отчаянно надеюсь, что не схожу с ума от этой проклятой войны.
Тихий стон обрывается хриплым выдохом и приглушённой возней в салоне одного из джипов, и четыре удара сердца спустя я оказываюсь на месте, практически бесшумно выходя из-за соседнего хаммера.
Я не могу понять, кто передо мной, но могу поклясться, что знаю, зачем он здесь, и едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться: не так уж часто кому-то приходит в голову перепихнуться в пропахшем маслом гараже.
Я просто передёргиваю затвор винтовки, ухмыляясь краем рта и предвкушаю реакцию, но замираю на вдохе, когда бросаю взгляд дальше: на заднем сиденье джипа лежит Уильям, и сейчас сержант первого класса больше напоминает бесчувственную тряпичную куклу.
- Отставить, солдат. Иди куда шёл. - В голосе полковника нет ни намёка на растерянность или удивление, и я ощущаю, как сводит судорогой сжимающие ствол пальцы.
Я и раньше отмечал неоднозначные взгляды полковника, особенно на юных новобранцев, но никогда не придавал этому значения.
До сих пор.
- В сторону, полковник, или я подниму тревогу.
Секунду Рид кажется ошарашенным такой наглостью.
- Молчать, если хочешь проснуться завтра, щенок. Убери ствол и выйди вон. Это приказ.
- Ближайшая казарма в пяти метрах отсюда, полковник. Не думаю, что солдаты будут рады увидеть своего командира со спущенными штанами, сэр. - Долгие пять секунд я чувствую, как Рид раздумывает, не пустить ли мне пулю в лоб прямо здесь, но дуло моей винтовки недвусмысленно упирается в его грудь.
Я уверен - это единственное, что его останавливает.
Я не спускаю глаз с полковника, пока он делает плавный шаг в сторону. Это чем-то похоже на то, как Джеймс возится со своими бомбами. Уилл тихо стонет на заднем сиденье, заворочавшись, а мой палец врастает в спусковой крючок.
Разъярённый шёпот доносится до меня, когда Рид проходит мимо, едва не задевая меня плечом и подтягивая ремень штанов.
- Ты не дотянешь до смены личного состава. Я лично за этим прослежу, солдат.
Полковник поворачивается спиной ко мне, бросив напоследок испепеляющий взгляд, и скрывается за воротами ангара.
Я не сдвигаюсь ни на шаг, пока не стихает звук чужих шагов.
У меня дрожат пальцы, - во второй раз за всю мою грёбаную практику.

2.

2. (Джеймс)
*Провал.*
- Джеймс, просыпайся, Джеймс...
Кто-то тянет меня за плечо, и я открываю глаза, пытаясь отмахнуться, но в итоге ударяюсь рукой о что-то твердое.
- Что я... что я делаю в чертовом хаммере? - Слова даются с трудом, во рту сухо, а перед глазами все двоится и размывается. Голова кружится. Упираюсь руками в сиденье и даю задний ход, вылезая из броневика. Ноги подгибаются, и я падаю на колени, скользя ладонями по металлической дверце.
Сержант Бартон удачно поддерживает меня, не давая растянуться в пыли.
Гараж. Здесь темно и пахнет машинным маслом.
Обнаруживаю, что штаны спущены, и делаю попытку натянуть их обратно.
- Какого черта? - Выдыхаю, щурясь и пытаясь осмотреться. Обрывистое дыхание.
- Выпейте это, сержант... - Кубики льда, золотистая жидкость, холод стакана в руке. Полковник Рид ухмыляется.
- Да, сэр...
- Какого... черта... - Хватаюсь за руку Бартона, с трудом поднимаясь и повисая на его плече. Ноги совершенно не хотят слушаться.
Как мешок с дерьмом.

*Провал.*
- Еще немного, Джеймс.
Под ногами песок. Здесь дует свежий ветер, и я прихожу в себя, обнаруживая, что все еще иду, навалившись на Бартона непослушным телом.
Смотрю на свои ботинки, цепляясь за них взглядом. Один шаг, второй шаг...
- В душ... черт подери, в душ.
Мутит.

*Провал.*
Я не пил столько, чтобы так блевать.
Цепляюсь за раковину одной рукой, другой умываю лицо. Вода слегка теплая и воняет хлоркой. Смотрю в зеркало.
Паршивый вид... черт подери...
Бартон отражается в зеркале, потому что стоит за моей спиной, готовый в любой момент предотвратить мое возможное падение. Встречается со мной взглядом и отворачивается, делая вид, что рассматривает занавеску в душевой. Подставляю голову под кран, закрывая глаза.
- Вовремя успел, Бартон? - Закрываю воду, сладив с непослушными пальцами. Капли стекают по моему лицу, за воротник, капают с подбородка. Вытираюсь рукавом, выпрямляясь.
- Точно, Джеймс. Идем.
Клинт хмурится, мне даже кажется, что напряжена каждая клеточка его тела.
- Проблемы, Бартон? - Разворачиваюсь, хлопая снайпера по плечу, но рука соскальзывает, а пол внезапно оказывается рядом.

*Провал.*
Бартон сваливает меня на кровать, но я не отпускаю его, обхватив рукой за шею. Притягиваю ближе, подчиняясь непонятному импульсу. Мне немного смешно.
- Почему штаны были спущены? - Шепчу, давясь от беззвучного смеха, - Бартон?
Клинт думает долго.
- Ладно, не отвечай. Кто там был, сержант? - Облизываю сухие губы, пытаясь разглядеть выражение глаз снайпера.
- Я не рассмотрел лица. - Клинт спокоен, он подбирает слова тщательно. Я притянул его близко, поэтому чувствую теплое дыхание на своей щеке.
Бартон упирается рукой в кровать, пытаясь принять более удобную позу, но я отпускаю его, благодарно сжав плечо снайпера.
Закрываю глаза.
- Спасибо.

3.

3. (Бартон)
До смены личного состава осталось 20 дней.

Поздний вызов застаёт нас врасплох: бутылка виски опустошена наполовину, а от сигарентого дыма в каморке мутно, потому что Джеймс снова смолит одну за другой, неторопливо пересказывая истории из своей жизни. Он ухитряется ни разу не повториться, и мне остаётся лишь усмехаться, качая головой и гадая, которые из них вымышлены, а которые - правдивы.
К счастью, у нас есть специалист, способный сесть за руль, и, к несчастью, он абсолютно бесполезен в одиночку.
Когда мы добираемся до места, это больше похоже на обезумевший пожар: пламя полыхает повсюду, превращая улицу в зловонный, переполненный жаром и стонами котёл, где запах раскалённого металла мешается с вонью горелой плоти.
Мы переглядываемся с Деймсом - молча, не проронив ни слова, - и покидаем машину.
- ... взрыв прогремел двадцать минут назад, в соседнем доме располагается предполагаемый брошенный штаб террористов, но под угрозой оставленных "сюрпризов" туда не сунется никто, пока оперативная группа не зачистит площадь. Мне нужна внятная информация о том, кто и как это сделал, потому что я, мать вашу, больше не хочу терять ни единого бойца. - Офицер поворачивается к нам, но мне не нужно смотреть ему в глаза, чтобы узнать его.
Полковник холодно смотрит на меня, затем - на Джеймса, и тогда, именно тогда в его взгляде мелькает досада.
- А вот и они, гладите-ка. Задача ясна, солдат?... Тогда приступайте.
Когда чужая тяжёлая рука оказывается на моём плече, я останавливаюсь, ощутимо напрягаясь, и лишь слегка повернув голову в сторону Рида. Полковник развязно поправляет встопорщившиеся карманы на моём бронежилете, туже затягивает разболтавшийся ремешок крепления.
- Будьте осторожны, сержант. Нам нужны хорошие снайперы.
У полковника Рида маслянистые и в то же время цепкие глаза, но былой ярости в них нет, и я коротко киваю, не позволяя себе опустить глаза.
- Да, сэр.
Я чувствую чужой, сверлящий мою спину взгляд даже сквозь чешую бронежилета.
- Элдридж, входишь сбоку, Бартон - за тобой чёрный ход. Внимательно, там могут быть растяжки. - Джеймс собран и деловит. Пожалуй, в другой раз я бы непременно удивился этому, но сейчас у меня есть серьёзная причина не отвлекаться на мелочи: навязчивый выжидающий взгляд полковника, поэтому я даже рад раствориться в тени переулка, и, наконец, перевести дыхание.
Здание небольшое, взрывом в нём вынесло все окна, а хлипкая задняя дверь оказывается распахнутой настежь. Приникаю плечом к дверному косяку и проскальзываю в дом, внимательно глядя под ноги.
Уличные всполохи красноватого пламени не достают внутрь, и скудного освещения едва хватает, чтобы отличить смутные темнеющие силуэты нагромождений мебели от поставленных друг на друга ящиков, поэтому я вслушиваюсь в темноту, замерев и позволив глазам адаптироваться к полумраку.
- Бартон, что у тебя там?... - это Элдридж.
- Порядок, я внутри. Иду к вам.
Дом отвечает тишиной и безмолвием, и, короткой перебежкой добравшись до дверного проёма, я внимательно оглядываюсь по сторонам.
Пусто.
Следующий проём лишён двери, а в помещении, похоже, вообще нет окон. Комната тонет в непроглядной темноте, и, сколько я ни вглядываюсь, я не могу ничего различить. Крепче перехватываю винтовку и тянусь к поясу, чтобы снять фонарик, но пальцы хватают пустоту.
Рация на поясе потрескивает помехами, я судорожно проверяю ещё раз, надеясь, что по ошибке просто сунул фонарик в другой карман, но не нахожу ничего, кроме обрывка крепления.
Проклятье.
- Бартон, где ты там? Здесь чёртова уйма взрывоопасного добра, внимательно смотри под ноги! Нам нужно прикрытие.
У Джеймса напряжённый тон, а это значит, что дело - дрянь, и нужно поторапливаться. Сдерживаю порыв неуместного веселья и вглядываюсь в темноту перед собой, делая ещё несколько шагов внутрь.
- Принято.
Аккуратно перешагиваю дверной проём, медленно, предельно осторожно поднимая и опуская ногу, но ботинок не встречает никаких препятствий.
До светлеющего впереди следующего проёма остаётся шесть шагов, и я слышу, как сердце бешено бьётся в груди.
На следующем шаге ботинок касается чего-то мягкого, а в нос ударяет тяжёлый запах застоявшейся крови, так, что к горлу подкатывает тошнотворная волна.
Берец погружается во что-то скользкое с неприятным влажным звуком, и я торопливо переставляю вторую ногу дальше, когда ощущаю сопротивление под подошвой. Замираю, медленно и осторожно сдавая назад, а затем переступаю натянутую над полом проволоку. Капли пота стекают с подбородка, капая на сжимающие рукоятку пальцы.
Сдавленный вскрик в рации, шипение и неровная вспышка света вдалеке выдёргивает меня из напряжённого ожидания: я бросаюсь вперёд, в два больших прыжка пересекая расстояние до двери, пробегаю следующий зал, вскидывая винтовку, и оказываюсь в просторном помещении как раз вовремя, чтобы всадить пулю в затылок повстанцу, обхватившему Элдриджа за шею сзади.
Парень откашливается, свалившись на колени, и я, мимоходом потрепав его по плечу, рывком прыгаю дальше, прижимаясь плечом к двери, и врываюсь внутрь.
- Стоять, мать твою, Бартон! - Голос Уильяма звенит от напряжения, а пляшущий свет фонарика в его руке выхватывает из темноты две тонких проволоки, между которыми приземлились мои ботинки. По спине проходит неприятный холодок. - Стой где стоишь, сукин сын... стой!
Уил стягивает шлем, бросив его под ноги, шагает ближе и наклоняется вниз, становится на колени, разглядывая хитро замаскированный у двери взрывной механизм, а я ловлю себя на идиотском желании провести пальцами по короткому ёжику волос под моей ладонью.
Конечно же, я этого не делаю.
Джеймс перебирает пальцами узлы спутанных проводов, но за напряжённым изломом бровей сквозит любопытство и азарт.
На сержанте сейчас нет защитного костюма, и я с трудом отвожу взгляд от обтянутой потёртыми штанами задницы.
Пытаюсь выровнять дыхание, краем уха вслушиваясь в невнятную ругань сапёра:
- Куда ты, чёрт возьми, летишь, и где твой грёбаный фонарик, Клинт?
Пальцы Уильяма, вопреки интонации его голоса, неторопливы и осторожны, когда подрывник аккуратно обезвреживает растяжку, перехватив фонарик зубами.
- Потерял. Я думал, что ты уже не дышишь, черт тебя побери! - Хмурюсь, бросая оценивающий взгляд сквозь окна на соседние здания, но периметр чист.
Джеймсу требуется не более пятнадцати минут, чтобы зачистить остальные комнаты, и, когда мы благополучно возвращаемся в часть, у меня, наконец, появляется время проверить снаряжение.
Крепление для фонарика находится на месте, но жёсткий шнур ровно обрезан двумя сантиметрами ниже ремня.
Усмехаюсь, прежде чем зайти в домик.
Отсчёт пошёл.

3.5. (Джеймс)
- Что это было, Элдридж? - Стою напротив солдата, скрестив руки на груди. Паренек тушуется, опустив глаза и пытается подобрать слова.
- Элдридж? Почему не проверил этот гребаный угол? - Трогаю солдата за шлем, заставляя посмотреть мне в глаза, - Элдридж! Один без фанарика, второй вообще, кажется, без мозгов.
Отхожу в сторону, мягко толкнув солдата в шлем, но замираю, вновь скосив глаза на специалиста.
- Ладно... просто будь осторожен, ясно? - Хлопаю Оуэна по плечу и поворачиваюсь к Бартону.
- Бартон? - Чуть склоняю голову, вглядываясь в серые глаза.
- Я все понял! - Снайпер предупредительно вскидывает ладони, а я подхожу вплотную, повертев перед его лицом парой запалов от растяжек, на которых он едва не подорвался.
- Еще рано расслабляться, Бартон, - запихиваю части в карман снайпера и достаю сигарету, закуривая. За окном становится немного светлее, и комнату заливает мутный сероватый свет.

4.

4. (Бартон)
До смены личного состава осталось 18 дней.

- Ты помнишь, как перебрался сюда?
У Джеймса сейчас пьяные мутные глаза и та самая отбитая улыбка, которая сперва вызывала желание стереть её ударом в челюсть, а потом, когда указанный метод не дал никакого результата, - ещё уйму дурацких желаний.
Покачать головой. Проигнорировать. Поцеловать.
Сейчас Джеймс сидит на мне, зафиксировав мои руки и прижимая своим телом к полу. Он чертовски сильный, если на самом деле хочет этого, и я не могу выбраться, как ни стараюсь. Я бы бесился, если бы не знал: именно этого подрывник и добивается.
Поэтому я смеюсь, не прекращая попыток сбросить с себя разошедшегося командира, пока ему не пришла в голову какая-нибудь безумная идея.
Ещё более безумная, чем сесть на меня сверху.
- Бартон.. помнишь?...
Киваю.

Я толкаю дверь от себя, придерживая вещмешок и заглядываю внутрь, повторно стуча пальцами о дверной косяк.
В первый момент мне кажется, что в домике никого нет, но в полумраке комнаты разгорается тлеющий уголёк сигареты, освещая лицо сидящего у стены Джеймса: задумчивый взгляд, ленивый прищур, расслабленная поза. Сержант обнажён по пояс и кивает головой в такт гремящей в наушниках музыке, но поднимается мне навстречу, бросив плеер на кровать. Цепляюсь взглядом за тлеющий кончик сигареты, щурясь. Взгляд фиксируется на какой-то детали, вызывающей удивление, недоумение... и я, впервые за три дня, наконец понимаю, в чем дело.
- Нечасто приходилось бывать на передовой, сэр?...
Джеймс кажется удивлённым, и, в большей степени, заинтригованным.
- Это твоё мнение обо мне, сержант?
- Нет, профессиональное. - Забираю тлеющую сигарету и разворачиваю зажжёный кончик к ладони, зажав фильтр между большим и указательным пальцами. - Отличная мишень даже для новичка.
Джеймс прищуривается и улыбается, забирая сигарету обратно, с наслаждением затягивается.
- Год в разведке, ещё три - при разных частях, в Афганистане. - Сапёр оценивающе рассматривает меня, подтверждая моё предположение, не сводит с меня заинтересованного взгляда. - А ты умный парень.
- Внимательный... издержки профессии. - Отвожу взгляд, усмехнувшись.
- Значит, зашёл на огонёк? - Джеймс настойчиво пытается вернуть зрительный контакт, и я подаюсь назад, упершись спиной в деревянную стену и скрестив руки на груди. Сомнения и беспокойство, не отпускавшие меня всё это время, никуда не делись. Я чертовски долго привыкаю к изменениям в команде. Я стараюсь их не допускать.
Мне кажется, что наш новый командир отлично чувствует мои сомнения, но не считает нужным как-то на это реагировать.
Или ему попросту плевать.
- Вообще, по делу. В части пополнение, свободных домиков нет, а те ребята, что пришли ко мне, оказались очень дружны, и... - растерянно треплю ладонью волосы на затылке. - Когда я заглянул к Элдриджу, все койки уже были заняты.
Мне кажется, что это чертовски плохая идея, и я уже готовлюсь извиниться и уйти в поисках свободной кровати, когда взгляд останавливается на коробке вещей Томсона, которые почему-то ещё здесь, а не в архиве, и я не могу сдвинуться с места.
Джеймс - и когда он успел - оказывается рядом, заглядывая в глаза. Мы одного роста, и я успеваю заметить множество мелочей: выгоревшие пушистые ресницы, светлые, словно выцветшие на солнце, глаза, содранную кожу на костяшках пальцев и следы старого, затянувшегося осколочного ранения на боку.
Джеймс хлопает меня по плечу, выдёргивая из оцепенения.
- Место свободно, сержант.
Потом он молча разворачивается, поднимает ящик с чужими вещами, выходит с ним за дверь, и за одно это я готов сказать ему спасибо.

Джеймс наклоняется ниже, дышит горячо: привкус виски и запах крепкого табака, на который я тоже перешёл, едва поселившись в этом домике. Джеймс агрессивно настойчив, и едва ли не касается своим носом моего, щекочет дыханием, надавливая на шею, сминая сопротивление. Вглядывается в мои глаза напористо, требовательно, это так не похоже на него самого, что я позволяю прижаться плотнее, уступая чужому напору. Сегодня сапёру можно всё, потому, что он снова спас наши задницы и пол квартала в жилой зоне. Это оправдание кажется мне не лучше и не хуже других, а об истинных мотивах я предпочитаю не задумываться. По крайней мере, сейчас.
- Иногда ты так на меня смотришь... ну, знаешь... - Он усмехается, растягивая губы в улыбке, и сейчас, именно сейчас в этих выцветших глазах сквозит безумие, заставляющее меня напрягаться.
Уильям двигает бёдрами вперёд, и от этого гибкого, текучего движения у меня перехватывает дыхание, и я отчаянно пытаюсь освободиться, но.
Джеймс словно не хочет останавливаться, движется, касается губами моего уха.
Я думаю, что он чертовски пьян сейчас, и даже не вспомнит с утра, что нёс этим вечером. Я надеюсь, что это просто тот дурацкий, непонятный для меня юмор, но следующая, хрипловатая фраза словно окатывает меня холодной водой.
- А, может, это был ты тогда... в хаммере?
Уил перехватывает мою руку, когда я бью его. Жадно, пристально всматривается в мои глаза, словно впитывая жгучую смесь из обиды, злости и гнева, растягивает рот в кривой улыбке, как будто выбирая, каким способом лучше обезвредить этот механизм.
А потом Уил расслабляется, накрывает мой напряжённый кулак ладонью, треплет по волосам, хлопает по щеке, теребит, дёргает, и смеётся, бормоча какую-то нейтральную хрень.
Что-то вроде "Да брось, Бартон, я пошутил, идиот, я просто пошутил", пока я судорожно пытаюсь расслабить сведённые мышцы и заново научиться дышать.
От виски всё ещё шумит в голове, когда подрывник неторопливо слезает с меня, но этот взгляд, и эти прикосновения я не смогу забыть ещё долго. Я в этом уверен.

5.

5. (Джеймс)
До смены личного состава осталось 16 дней.

- Прием, меня кто-нибудь слышит? Прием? - Поднимаюсь с колен, складывая кусачки. Последнее, что я услышал - обрывки голосов сквозь шум. - Ответьте.
Разворачиваюсь, обнаруживая, что хаммера нет на месте. Открываю забрало шлема и быстрым шагом иду туда, где стоял броневик. Костюм тяжелый, а от пота щиплет глаза. Замечаю за поворотом ноги в армейских ботинках и ускоряю шаг, доставая пистолет. На дороге лежит Элдридж с залитым кровью лицом, но ни Бартона, ни террористов, ни хаммера рядом нет.
Выпутываюсь из костюма, бросив его прямо на дороге, и достаю рацию, чтобы связаться со штабом. Черт возьми, как Бартон мог ничего не заметить?!
- Эй, Элдридж! Элдридж... - Трясу парня за плечо и тот стонет, приходя в себя. - Элдридж, мать твою! Свяжись со штабом, какого хрена их еще нет?!
Впихиваю в ладонь солдата рацию и срываюсь с места, сжимая в ладони пистолет.
Черт подери... нужно было прислушаться к Бартону, когда тот просил не трогать мины, а подождать подмогу - район чертовски опасный, а вызов показался подозрительным. Ну и где эта чертова подмога?
Выглядываю из-за поворота, прижавшись спиной к шершавой стене. Чисто. Пробегаю дальше, но снова не вижу следов хаммера. Видимо, я выбрал не то направление.
- Черт, черт, черт... - шепчу себе под нос, перемещаясь быстрыми перебежками. Вот дерьмо. Мой бронежелет остался в хаммере, и теперь горячий ветер ощутимо обдувает меня со всех сторон, напоминая о собственной беззащитности.
Оглядываю очередную улицу и прижимаюсь спиной к стене, понимая, что я уже ничего не найду.
Если Бартон жив, то сколько часов ему осталось?
Дерьмо.

* * *
Бездумно катаю под ногой слегка помятую пивную банку. Металл мнется под подошвой ботинка, похрустывая. Часы тянутся медленно, неповоротливо, мне кажется, проходит вечность перед тем, как на улице разливается светлая предрассветная муть. Я даже не пытаюсь заснуть - бесполезно. Голова становится тяжелой, а где-то на грани сознания слышен напряженный звон, будто нервы стали натянутыми струнами.
Тянусь к пачке сигарет, обнаруживая, что ни одной не осталось. Раздраженно бросаю обертку на пол и поднимаюсь, окончательно раздавив пивную банку. Ударом ботинка загоняю ее под кровать, и тру ладонью глаза, когда шуршание рации привлекает мое внимание.
"Сержант, прием, сержант! Хаммер нашелся!" - У Элдриджа сбивчивый голос.

* * *
Приникаю ладонями к окошку хаммера, пытаясь что-нибудь рассмотреть сквозь затертое изнутри мелом стекло. Черт возьми...
- Назад, за ограждение! - Делаю знак солдатам и Элдриджу, надевая наушники. Пришлось сразу отбросить идею с защитным костюмом, не смотря на неодобрительные возгласы. Впрочем, серьезно настаивать никто не стал...
Обхожу хаммер, заглядывая в замазанные окна. Наверняка в этот раз нет шансов открыть двери безопасно. Черт... На заднем сиденье дофига взрывчатки.
Осматриваю хаммер, заглядываю под днище, осторожно провожу пальцами по раздробленному асфальту у самых колес. Похоже, что все внутри.
Плохо дело. Много зевак, даже полковник не поленился приехать. Боюсь, что у меня очень мало времени.
Осторожно забираюсь на крышу хаммера и заглядываю в полуприкрытый люк, пытаясь выбрать место, куда можно стать ногами. Все равно, что самому лезть в смертельную ловушку. При всем моем отношении к своему делу, я бы бросил эту затею, если бы не то, что я заметил прямо на первом сидении.
- Ты в порядке, Бартон? - Негромко шепчу, отодвигая загородку и мысленно молясь, чтобы не задеть никакие провода. Загородка поддается относительно легко.
В хаммере жарко. В салоне пахнет пылью, кровью, потом, резиной и еще целой смесью отталкивающих запахов.
- Сержант?
Я вижу его перепачканное лицо в зеркале заднего вида. На разбитых губах корочка из запекшийся крови, под правым глазом расползлось фиолетовое пятно, на скуле темнеет ссадина.
Бартон приоткрывает глаза, встречаясь со мной взглядом в зеркале.
- Джеймс! - Он даже не пытается обернуться, да я бы и не стал этого делать на его месте, потому что провода исчезают под его рукавами. Мелькнувшие в глазах снайпера облегчение и радость исчезают так же быстро, как и появились. - Мне кажется, тебе не стоит рисковать.
- Даже не начинай, - шепчу, высматривая, куда можно опустить ноги. Аккуратно спускаюсь, оказываясь в непосредственной близости с гладкими корпусами снарядов. Места практически нет, и я хватаюсь за спинку сидения, оглядываясь.
- Что у тебя там, Бартон? - Заглядываю снайперу через плечо, но разглядеть не удается практически ничего.
- Похоже, что устройство подрыва... - Клинт облизывает губы, а я опускаю ладонь на его плечо, осторожно сжимая.
- Сейчас посмотрим. - Выдохнув, перелезаю на переднее сиденье, осторожно переставляя ноги. Тихо заругавшись, складываю раздвижной столик, упирающийся мне под колено.
- Отличный вид... - выдыхает Бартон, скользнув по мне слегка мутным взглядом.
Ему жарко, глаза привлекают внимание красной сеточкой сосудов, губы обветренны, волосы кое-где склеены кровью - видимо, там, куда пришелся удар.
- Нашел время, сержант. - Усмехаюсь, облизнув губы. Раздвигаю ноги и аккуратно сажусь на колени снайперу так, чтобы не задеть провода. Упираюсь спиной, поерзав, подбирая более удобную позу, - лучше ничего не говори.
Прислоняю палец к губам Бартона, встретившись с ним взглядом, а потом аккуратно расстегиваю его жилетку. Медленно раздираю липучки, рассматривая то, что открывается моему взгляду. О боже...
- Элдридж. - Прижимаю кнопку рации на наушниках, - срочно нужно включить глушилку, ты меня понял?
- Да, сержант! Сейчас сделаем...
Стираю выступивший на лбу пот и смотрю Бартону в глаза.
- Хотя бы не таймер, Клинт... - Улыбаюсь, принимаясь рассматривать прикрепленный к груди снайпера прибор, состоящий из частей телефона, проводов, взрывчатки и остального знакомого дерьма.
- Что-нибудь помнишь из того, что с тобой произошло, Клинт? - Достаю инструменты, аккуратно принимаясь за работу. Система не простая, но если Элдридж не будет тормозить, то у нас есть достаточно времени.
- Ничего определенного. - Бартон прикрывает глаза, немного подумав, а потом продолжает, - наверное, накачали чем-то... Помню только обрывки... место узнать не смогу... да и вообще, я предпочел бы это забыть.
У него тихий голос, губы слушаются плохо.
- Понятно... закончим с хаммером, приедем в часть, будем выбивать из тебя эти дерьмовые воспоминания какими-нибудь другими... - Я говорю так же тихо, практически не играя интонациями, говорю только для того, чтобы поддерживать контакт.
- Звучит угрожающе, - беззвучно смеется Бартон, осторожно откидывая голову на сиденье.
- Не сомневаюсь... - Улыбаюсь, аккуратно распутывая провода. - Всем так интересно, что с тобой случилось, что даже полковник решил понаблюдать за тем, как я буду извлекать тебя из этой адской консервной банки.
Клинт не отвечает, а я слишком занят, чтобы посмотреть ему в глаза. Сажусь чуть ближе к снайперу, отцепляя от него устройство. Опускаю его на сиденье рядом и, выдохнув, расслабленно упираюсь лбом в плечо снайпера.
- Что, я уже могу наслаждаться этой позой? - Выдыхает Бартон, а я выпрямляюсь, фыркнув и пригрозив ему кусачками.
- Даже не думай, Клинт. - Осматриваю ближайшую дверцу, осторожно проводя вдоль проводов парой пальцев. Они уходят вниз, к заднему сиденью, как я и предполагал.
Обезвреживаю грубо сделанную растяжку на дверце и открываю ее. После горячего вонючего застоявшегося воздуха свежий ветер кажется прохладным.
- Вылезай осторожно, Бартон... медленно. Я проверю, чтобы не было сюрпризов. - Снова приподнимаюсь, переставляя ноги, ловлю ладонью плечо Клинта, заставляя его наклонится. Провожу рукой вдоль его спины, проверяя.
Снайпер вылезает из хаммера, едва не завалившись на песок, и становится, уперевшись ладонями в колени. Смотрю, как жадно он дышит, и возвращаюсь к осмотру салона.
Кажется, сегодня фейерверка не будет.

6.

6. (Джеймс)
До смены личного состава осталось 15 дней.

Бартон шипит, когда пропитанная дезинфицирующим средством вата касается его разбитой губы.
- Да ладно. - Тихо смеюсь, ухватив снайпера за влажные после душа волосы. Придирчиво рассматриваю его лицо, то и дело прикладывая ватный диск к ссадинам и порезам.
- С чего бы такая забота, сержант? - Клинт вопросительно смотрит на меня снизу вверх, хотя я не уверен, что он действительно ожидает ответа.
- Ты устал, паршиво выглядишь, и я тебе обещал что-то там выбить. - Пристраиваю щедро политую раствором вату на голове снайпера, который тот час кривится, морщась.
Бартон раздет по пояс и от него все еще тянет теплом распаренного под горячим душем тела, а кожа влажно поблескивает в свете лампы.
- Знаешь... когда я пришел в себя в этом проклятом хаммере... - Клинт начинает говорить тихо, его голос отдает хрипотцой, а взгляд теряет фокусировку. - Я подумал, что, пожалуй, это конец... Ты же понимаешь, да? В этой чертовой войне все мы ждем, что когда-нибудь наступит этот момент...
Бартон опускает голову, взъерошивая волосы.
- А когда он наступил, наконец... - Снайпер поднимает на меня глаза, - почему-то мне не захотелось ничего делать... бороться за жизнь... я просто сидел и ждал развязки.
Клинт словно ждет комментариев, но я только пожимаю плечами, отводя взгляд. Тишина затягивается на несколько минут.
- Никогда такого не испытывал, - шепчет Бартон и поднимается, так и не дождавшись ответа. Он отходит, останавливаясь перед кроватью. Смотрю на его спину, на пальцы, потянувшиеся к пачке сигарет, но так и не достигшие цели, на ежик волос на затылке.
Зависшее в воздухе ощущение ожидания не проходит, и я подхожу ближе, пихнув снайпера плечом. Потом коротко бью ладонью в бок, отталкивая его в центр комнаты. Свалившаяся с тумбочки пепельница с грохотом прокатывается на ребре и замирает у стены, рассыпав пепел.
Бартон смотрит на меня вопросительно и с сомненьем, всем своим видом показывая, что сейчас не самое лучшее время для игр. А мне кажется, что лучшего времени уже не существует. Задумчиво провожу рукой по нескольким полоскам шрамов на его груди, заглядываю в глаза, придвигаясь плотнее, так, чтобы оказаться лицом к лицу. Смотрю чуть насмешливо, с вызовом, заставляя Клинта напрячься. Он хмурится, выразительно ломая брови, но не отодвигается, словно прикидывая, куда меня занесет на этот раз.
- На самом деле... было приятно спасти твою задницу, Бартон, - усмехаюсь, облизнув губы. - Мне кажется, или в последнее время ты словно лезешь на рожон?
Клинт фыркает, а я сжимаю ладонь на его ремне, потянув на себя. Нагло, двусмысленно. Два полуобнаженных тела касаются друг друга, я чувствую едва заметный запах мыла из душевой, запах волос и кожи, тепло дыхания.
- Свет выключи, - выдыхаю, отталкивая снайпера, и вытаскиваю сигарету из его пачки, закуривая.
Клинт молча щелкает выключателем и подходит чуть ближе. Я чувствую, что он сверлит меня взглядом, все еще гадая, к чему я веду. К чему именно.
Оборачиваюсь через плечо, ухмыльнувшись и пожевав сигарету. Провожу взглядом сверху вниз и затягиваюсь, отвернувшись снова. Вытаскиваю из брюк ремень, бросив его на стул, наклоняюсь, чтобы расшнуровывать ботинки, но передумываю, хмыкнув.
- Долго еще ждать будешь, Бартон? - Смеюсь, перехватывая сигарету пальцами, но тут же роняю ее, потому что Клинт грубо отпихивает меня к стене, прижимая своим телом.
- Заткнись... - выдыхает на ухо.
Снайпер прижимается охотно и жадно, трется о мое тело своим, касается ладонями, нетерпеливо расстегивая ширинку и стаскивая мои штаны вниз.
- Накрыло? - Ухмыляюсь, упираясь ладонями в стену и охотно подставляясь чужим прикосновениям.
Не сказать, что я об этом думал, не сказать, что испытывал потребность... Я и сейчас не уверен, что мне это нужно, но прикосновения возбуждают, отзываются удовольствием в напряженном теле. Мне любопытно. Меня забавляет то, как реагирует Бартон, как сбивается его дыхание, как быстро колотится сердце, как ладони нетерпеливо подрагивают. И взгляд. Взгляд особенный, будто для него это действительно важно.
Будто это серьезно.
Столь очевидная догадка заставляет меня дернуться в чужих руках, попытаться вырваться, но Клинт удерживает меня, снова прижимая к стене.
Ну и черт с ним.
- Что? - Выдыхает Бартон, нехотя замирая за расстегиванием застежки своих штанов.
- Хватит копаться, просто трахни меня. - Смеюсь, облизнув губы.
Черт с ним. Да.

7.

7. (Бартон)
До смены личного состава осталось 9 дней.

На полигоне сегодня чертовски жарко, а от зноя воздух рябит и плывёт, так, что даже в прицел сложно разглядеть мишень.
- Да тебе с этой винтовкой никакая баба не нужна, - хмыкает Элдридж, щурясь и явно собираясь сморозить что-то скабрезное, но мой взгляд заставляет его замолкнуть.
- Не люблю, когда трогают моё оружие. - Пытаюсь отобрать ствол у Оуэна, но солдат уворачивается, вскидывает винтовку, передёрнув затвор, перехватывает её удобнее и целится нарочито небрежно, оглядываясь на меня.
Сегодня полковник сверлил взглядом мою спину весь обед, а затем ехидно усмехнулся на прощание, и это не добавляет мне ни капли благодушного настроения. Серьёзных вызовов не было уже почти пять дней, и Джеймс, кажется, успел пересмотреть всю имеющуюся в наличии порнушку и заслушать до дыр все плейлисты в своём плеере.
Уильям провожает нас равнодушным взглядом, упирается спиной в колесо хаммера и прикрывает глаза, очевидно, сочтя наше ребячество недостойным комментария старшего по званию.
Мне кажется, что даже с расстояния в двадцать разделяющих нас шагов я могу почувствовать, насколько сержанту скучно.
Это значит, что грядёт очередная горячая заварушка, но сейчас мы предоставлены сами себе, и никто не может сказать точно, как долго это продлится.
- Ну, хватит уже. - Накрываю ладонью ствол, загораживая Элдриджу прицельную планку и укоризненно заглядываю в глаза.
Дело не в Элдридже, по крайней мере, не более, чем обычно. Вынужденное безделье вкупе с постоянным ожиданием раздражает, выплёскиваясь беспричинными вспышками гнева.
- Да ладно тебе, Клинт, ты же сдавал её сегодня в оружейку. Ты что, не доверяешь мне?... - У Оуэна откровенно насмешливый взгляд, но я игнорирую и эту нехитрую провокацию.
- Я никому не доверяю, специалист. Но не могу ничего сделать с плановыми проверками оружия. - Усмехаюсь, забирая, наконец, винтовку, привычным движением проводя пальцами вдоль затвора. Улыбаюсь, подумав, что в чём-то Элдридж, пожалуй, прав: я действительно привык к своей винтовке.
- Хорошо бы было сейчас сходить на рыбалку, да, кэп?.. - Похоже, потеряв надежду достать меня, Оуэн переключается на Джеймса, и я фыркаю, разглядывая мишень в прицел: мало что вообще способно вывести из равновесия невозмутимого сержанта.
Приклад привычно упирается в плечо. Задерживаю дыхание, выжимая холостой ход спусковой скобы.
- Вы любите ловить рыбу, сэр?...
Грохот от выстрела оглушает меня, выбивая воздух из лёгких, и я едва ухитряюсь устоять на ногах. Обрушившаяся следом тишина звенит в ушах, отодвигая на задний план срывающийся голос Элджиджа, и, кажется, Уильяма, а по спине проходит неприятный холодок.
Я ничего не вижу.
Судорожно поднимаю руку к лицу: координация нарушена, я всё ещё оглушён, по щеке течёт что-то горячее и липкое, отдаваясь металлическим привкусом во рту и дрожью в пальцах.
Кто-то подхватывает меня под локоть, кажется, поворачивает моё лицо к себе, отчего перед глазами вспыхивают разноцветные круги. Еле сдерживаю подступившую к горлу тошноту и судорожно сжимаю пальцы на чужом рукаве, не сразу понимая, что настойчивый голос, звучащий в моей голове, принадлежит Джеймсу.
Я всё ещё ничего не вижу, и мои пальцы дрожат и не слушаются меня. Мне удаётся коснутся век лишь с третьей попытки: кажется, мои глаза целы, кровь течёт из рассаженной брови, заливая мне лицо, но я всё ещё ничего не вижу.
Джеймс помогает мне сесть прямо на горячий песок, Джеймс обхватывает моё лицо ладонями, трясёт, теребит меня, когда темнота, наконец, постепенно отступает, и я вижу его глаза: напряжённые и сосредоточенные, цвета выцветшей на солнце травы.
Руки и форма сержанта заляпаны кровью, неровное тёмное пятно расползается на ткани чуть ниже плеча, и мне нужно несколько долгих секунд, чтобы осознать - она моя. Джеймс испачкался, когда поймал меня, не дав упасть на землю.
Звук включается, словно кто-то в моей больной голове повернул рычажок.
- ...ответь мне, Клинт. Как ты?
Это Джеймс. Он выглядит собранным, и, почему-то кажется побледневшим. Киваю, сжав пальцами плечо сапёра.
- .. ничего не делал, Джеймс, я пальцем не... как это могло случиться, чёрт возьми?!
Это Оуэн, и он паникует. А может быть, думает, что могло бы случиться, не отними я у него сломанный ствол - теперь даже у меня нет в этом сомнений.
Боль в рассечённой брови становится ярче, и я морщусь, уперевшись взглядом в развороченную взрывом винтовку: корпус безнадёжно сломан, кусок затвора сорвало взрывом пороха, а части механизма разметало в стороны.
Мне повезло, и я отделался лишь разбитой бровью и парой царапин от разлетевшихся частей затвора, но по дороге в часть я ловлю на себе взгляд Джеймса, и мне он совсем не нравится.

- Как-то это странно, Бартон, не находишь... - Предчувствия меня не подводят, подрывник перехватывает мой взгляд, как только за нами закрывается дверь домика, отсекая нас от чужих глаз и неумелых попыток Элджиджа сгладить напряжение между нами, которого я ожидал меньше всего.
Похоже, я немного ошибся в нашем младшем специалисте.
Пожимаю плечами, пытаясь найти другую тему для разговора, но Джеймс не оставляет мне шансов, когда подходит вплотную, ловит ладонями за плечи и заглядывает в глаза. Для этого ему приходится чуть наклонить голову, и этот взгляд исподлобья, излом вопросительно поднятых бровей, внимательный интерес в глазах, - мне нечего противопоставить этому.
Я не хочу, чтобы Джеймс попал в руки полковника.
Я не хочу подставлять весь отряд, когда Рид исчерпает все способы тихо избавиться от занозы в заднице.
Я не хочу, чтобы чёртов полковник получил то, что считает своим, избавившись от меня.
Я не хочу умирать. Но выбирать придётся, и - только что-то одно.
- Расскажи мне. - Я не успеваю отсечь момент, когда осторожные пальцы подрывника оказывается на моём затылке. Касаются, поглаживая, аккуратно, уверенно, заставляя меня задержать дыхание, прикрыть глаза и едва слышно застонать, потому, что они именно такие, как я хотел.
Это совсем не похоже на прошлый раз, сейчас Джеймс непривычно, невыносимо нежен и аккуратен, и он действует на меня как хорошая порция алкоголя: меня ведёт в сторону, а взгляд теряет фокусировку. Похоже на удар под дых, и я улыбаюсь, прикрыв глаза.
- Клинт. - Пальцы проходятся по загривку, касаются основания шеи, зарываются в волосы, поглаживая.
Выдыхаю, расслабленно прислонившись спиной к деревянной стене. Джеймс рассматривает меня, как один из своих драгоценных трофеев: сквозь полуприкрытые ресницы, чуть запрокинув голову, улыбаясь краями губ.
Ладонь опускается ниже, разминая плечи, проникает под тонкую ткань футболки. Джеймс осторожен и ненавязчив, а я - я едва удерживаюсь на ногах от этой непривычной ласки, осознавая, насколько напряжён я был всё это время.
- Иди-ка сюда. - Сержант подталкивает меня к кровати, расстёгивает мой ремень, стягивает ботинки и футболку, не обращая внимания на вялые попытки к сопротивлению. Джеймс садится сверху, заставив меня вытянуться на животе, умело проводит ладонями по разгорячённой коже спины, разминает, трогает, и сейчас мне кажется, что это лучшее из того, что я когда-либо испытывал.
Я рассказываю про неурядицу с полковником так, словно это не имеет никакого отношения ко мне. Я и сам начинаю в это верить, ведь вся заварушка звучит на редкость бредово даже в моём пересказе: два упёртых идиота не могут поделить третьего.
Смеюсь, прикрыв глаза. Здесь многие понятия сдвигаются, теряют свой первоначальный смысл. Каждый ищет свою мотивацию, чтобы нырять в этот ад изо дня в день. Не каждый - находит.
Когда жизнь - чужая или своя - превращается в дешевую разменную монету, она теряет свою ценность в чужих глазах.
Джеймс смотрит на то, как я смеюсь, качает головой, и это именно то, что так смущает меня в сержанте: я никогда не могу понять, что происходит в его голове, шутит ли он, или говорит правду, издевается - или действительно нежничает.
Мне кажется, что я окончательно запутался. А ещё я никак не могу справиться со смехом.
- Послушай, Уил... - смеюсь я, - пообещай мне, слышишь? - Усмехаюсь, развернувшись под сержантом, обхватываю рукой за шею и тяну, рывком прижимая сапёра к себе. - Пообещай, что не станешь вмешиваться. Пообещай, слышишь?! - зло шиплю, едва ли не срывая голос.
Джеймс бормочет что-то, пытаясь высвободиться из захвата, и я разжимаю стиснутые на чужих волосах пальцы.
Кажется, полковник почти добился своего.
Кажется, я схожу с ума.

8.

8. (Бартон)
До смены личного состава осталось 2 дня.

День начался с ложного вызова, в ходе которого Элдридж едва не вписался в столб, сдавая назад на джипе, а затем всю долгую дорогу домой вяло огрызался на наши подначки.
Второй вызов - в полдень - уже затягивается далеко за пол часа, и я чувствую, как Джеймс начинает нервничать.
Внешне это никак не отражается на подрывнике, но я замечаю напряжение в тонкой линии рта, чуть сведённых бровях, и обозначившихся на лбу морщинах. Теперь - замечаю.
- Что у тебя, Джеймс? - Тереблю рацию, в который раз проверяя периметр.
Граница жилой зоны и боевого сектора, здесь чертовски жарко и чересчур тихо для обеденного времени, и это изрядно действует на нервы. К тому же, подрывник возится слишком долго даже по своим безумным меркам.
Солнце нещадно печёт спину.
- Электрика и чёртова уйма проводов. - Голос Уильяма звучит приглушённо, сапёр наклонился над свеженасыпанной грудой строительного мусора. Рация шипит, разрываясь помехами, а потом я отчётливо слышу усмешку.
- Пустышка. Кто-то играет с нами, Клинт. - Джеймс лишь слегка выделяет интонацией местоимение, но мы оба в курсе, о ком речь.
- Два дня, Уил. Всего два.
- Эй, ребята, вы о чём? - Оуэн растерянно встревает в разговор. Я слышу, как он сбивчиво дышит, двигаясь к хаммеру быстрыми перебежками.
- Бартон, отставить отбивать хлеб у Оуэна. За подсчёт дней ответственный специалист Элдридж. - Джеймс криво улыбается, но его глаза остаются серьёзными, я вижу это, когда Уильям подходит ближе, подняв забрало защитного костюма.

Автоматная очередь проходит над нашими головами, когда Элдридж уже почти добегает до джипа, и специалист падает на песок как подкошенный.
Отталкиваю Джеймса в тень от хаммера: подрывник чертовски неуклюж в своей полурасстёгнутой броне. Краем глаза отмечаю, как Уильям, остервенело костеря создателей костюма, пытается выпутаться из скопища лямок и застёжек, скрючившись у колеса джипа. В одиночку у него выходит не очень-то.
Пристраиваю винтовку на капот и даю очередь по ближайшим домам. Оуэна всё ещё не видно за задним крылом хаммера.
- Элдридж, ты в порядке? Ответь.
Рация отвечает неразличимым шипением, а Джеймс разражается новой звучной тирадой.
- Элдридж?
- Прикрой меня, Бартон. - Голос в наушниках кажется напряжённым и слегка испуганным, но Оуэн определёно жив, и, скорее всего, даже не ранен.
Я успеваю выпустить целый магазин, когда вспотевший и запачканный пылью специалист наконец добирается до нашего укрытия. У него содраны костяшки пальцев и локти, и его слегка трясёт, так что я притягиваю Элдриджа к себе, обхватив рукой за шею и огладив ладонью ёжик на затылке парня.
- Ты молодец, Оуэн. Так держать. - Хлопаю специалиста по плечу. Кажется, это слегка помогает ему успокоиться.
Пробираюсь дальше, прижимаясь к нагретому боку хаммера: пули взбивают пыльные фонтанчики на песке совсем близко. Определённо, стреляют сверху.
- Давай натягивай, красавчик. - Хмыкаю, подцепив за лямку бронежилет подрывника и вытаскивая его из машины.
- Смотри, натяну... - фыркает Джеймс, однако послушно просовывает руки в рукава.
- Похоже, к нам подкрепление. - Голос Элдриджа, настороженно изучающего ближайший переулок в оптический прицел, всё ещё подрагивает от пережитого стресса, но парень старается держать себя в руках.
Кажется, на соседней улице мелькает знакомая штатовская униформа, а через секунду в рации раздаётся голос диспетчера.
- Команда подрывников, оставайтесь на месте. Рота поддержки уже близко.
Звук пулемётных очередей приближается, и совсем рядом мелькают защитные костюмы армии США, где-то вдали рычат двигателями броневик и пара хаммеров.
Перестрелка затягивается, и мне начинает казаться, что к террористам тоже прибыло подкрепление.
- Наша работа здесь закончена, Бартон. - Джеймс озвучивает мои мысли, - пора убираться.

Я затаскиваю брошенный сапёром костюм в хаммер, стараясь не показываться лишний раз из-за джипа, Оуен заводит мотор, пытаясь справиться с дрожью в пальцах, а Уил рассовывает свои многочисленные инструменты по карманам разгрузки, когда второй джип тормозит рядом с нашим, дверца открывается - я успеваю подумать, что, должно быть, это офицерский хаммер, - и на пыльный песок спрыгивает полковник Рид.
Офицер быстрым шагом пересекает расстояние между машинами, не обращая внимания на одиночные пули, приседает на одно колено рядом с сапёром, похлопав того по плечу, говорит что-то, но я не могу разобрать, что.
Я вылезаю из хаммера как раз в тот момент, когда звучит взрыв.
Удары камней по бронированной обшивке хаммера, распахнутый в крике рот Элдриджа и растерянный взгляд Джеймса, - я вижу всё это без звука, словно кто-то плотно прижал подушки к моим ушам.
Разворачиваюсь туда, где взметнулось облако пыли и дыма, и застываю, до рези в глазах вглядываясь в мутное марево. Осознание приходит отчаянной, кричащей мыслью в голове и неприятным холодом в груди. Я вижу перевернутый, развороченный взрывом хаммер посреди дороги, вижу фигуру упавшего солдата на грунтовке: край штанины заляпан алым, рукав кителя горит, а тело лежит в неестественной для живого человека позе.
Взрыв произошёл с той стороны, откуда шло подкрепление.
Похоже, мы с Джеймсом приходим к этому выводу одновременно, потому что Уильям вскакивает на ноги, кричит что-то, но в моих ушах всё ещё полно ваты, и я с трудом разбираю его слова. Перехватываю взгляд подрывника: у Уильяма бешеные, растерянные глаза и болезненно изломленные брови.
Это значит, что мы облажались.
- Всё-таки ловушка, но не для нас. Для группы поддержки. - Прикусываю губу. О таком я даже не подумал, свалив всё на полковника.
Дьявольщина.
Рид меняется в лице, когда пуля сбивает с ног молодого водителя офицерского джипа в нескольких шагах от нас: тёмное пятно расползается на кителе в районе сердца. Я уверен, что стрелял профессионал.
- В машину, - выдыхаю, сдвинув Элдриджа с водительского сиденья и завожу хаммер.
Сейчас улица похожа на чистилище: земля взрыта осколками, повсюду разбросаны ошмётки взрывного устройства и серое крошево камней, части разорванного автомобиля, обрывки униформы. Дорожная грязь припорошена пеплом и полита кровью. Сейчас, на краю сознания, я отмечаю крики раненых, чад дымящихся автомобильных шин, разбросанных взрывом, свист пуль.
Невидимый снайпер бьёт без промаха по выжившим, и единственное, что нас спасает, это бронированный автомобиль. Я останавливаю джип неподалёку от взрывной воронки.
Пламя лижет автомобильный остов, жирный чёрный дым пляшет над развороченной взрывом землёй.
Меняю магазин на полный и передёргиваю затвор, ощущая на себе чужой растерянный взгляд.
- Ты же не собираешься... эй, Бартон, это же верная... Бартон! - Оуэн хватает меня за рукав, заглядывает в глаза, и мне кажется, что я слышу взволнованный стук его сердца.
- Садись за руль и медленно прижимайся вправо. Медленно, Элдридж, это могут быть не все сюрпризы.
Когда я протискиваюсь между передними сиденьями и наступаю на заднее, Джеймс аккуратно хлопает ладонью по моему бедру, задерживает руку, продляя прикосновение, слегка сжимает пальцы, и я едва заметно улыбаюсь в ответ.
Заглушка на люке поддаётся легко, но мне нужно немного пространства, чтобы вытащить винтовку на крышу, и я встречаюсь взглядом с полковником, когда пытаюсь пристроить ботинок на сиденье. В его глазах странная смесь ярости и негодования, толика удивления и пронзительное напряжение. Усмешка едва скрыта густыми усами, и я пытаюсь понять, как много ему сказало прикосновение подрывника.
Усмехаюсь своим мыслям, ища невидимого снайпера в прицел там, где приметил движение ещё на подъезде.
Стреляю, надеясь, что полковник - не любитель повторяться в своих методах. Пуля поднимает небольшое облачко пыли, а торчащий в окне ствол винтовки вздрагивает и опускается вниз.
Один есть.
Отследить второго по направлению выстрела тоже не составляет труда, следующая пуля ложится ровно и попадает в цель. После этого становится тихо, и я по привычке стараюсь дышать ровнее, вглядываясь в прогалы выбитых окон.
Теперь гораздо интереснее.
- Сдай назад и возьми правее, Элдридж, - шепчу в рацию, и хаммер осторожно трогается с места.
- Справа, третье окно с краю, Бартон! - Джеймс крепко сжимает моё колено ладонью, и я прячусь за бронированную загородку. Пули чиркают по обшивке автомобиля, а Оуэн вздрагивает на переднем сиденье.
Стрелок недостаточно опытен, а большой разлёт пуль говорит о том, что у него сдали нервы, и я дожидаюсь кратковременного затишья: противник меняет магазин в оружии, у меня всего пара секунд, чтобы прицелиться, но после выстрела наступает звенящая тишина.
Выжидаю ещё десяток секунд, чтобы удостовериться, что попал, но стрельба стихает. Возвращаюсь в салон, переводя взгляд на полковника.
- Сколько снайперов перекрывало периметр, полковник? - прошедшее время резко чиркает по ушам, и я вижу, как по лицу Рида пробегает тень.
- Две пары. - Киваю, внимательно вглядываясь в окружающие здания, но пока что всё тихо.
Пол часа спустя вспомогательный отряд присоединяется к нам, и мы зачищаем территорию, но не находим никаких следов нападающих, даже трупов. Так, словно весь этот огненный кошмар оказался просто сном.
Адским сном.

Вечером я задерживаюсь в душе дольше остальных: сказывается усталость и напряжение последних дней, мне совершенно не хочется вылезать из-под горячей воды, тело расслаблено и жаждет отдыха. Джеймс остаётся было, чтобы дождаться меня, но я лишь машу ему рукой: сапёр выглядит уставшим и измученным, и единственное, чего он сейчас хочет, это добраться до своей кровати и рухнуть на неё.
Когда спустя десяток минут я отдёргиваю занавеску, и наклоняюсь, чтобы подхватить с тумбочки штаны и полотенце, в затылок мне упирается холодный ствол пистолета.
Мне не нужно поднимать взгляд, чтобы понять, кто держит его за рукоять, но я всё равно выпрямляюсь, игнорируя прижатый к разгорячённой коже металл. Я слишком устал от этого дерьма, чтобы тратить силы на страх, и полковник, похоже, читает это в моих глазах, потому что ехидная ухмылка сменяется оценивающим прищуром.
Я бы мог сказать, что мне не нравится этот изучающий взгляд, опускающийся вниз по моему телу, но правда в том, что мне плевать.
Дуло пистолета прочерчивает холодную дорожку по моей шее вниз, касается там, где на коже виднеются светлые следы от давно затянувшихся ран.
- Откуда это, сержант? - Голос полковника кажется спокойным, но его взгляд обжигает.
- Зацепило осколками. Афганистанская кампания.
- Я просмотрел твой послужной список, солдат. - Холодное дуло касается живота, заставляя меня вздрогнуть. - Впечатляет.
Повожу плечом, потеряв надежду понять, что от меня хочет полковник, но и уйти я тоже не могу. Не знаю, смог бы я сохранить такое спокойствие при других обстоятельствах, но усталость глушит все эмоции, и это, черт возьми, очень вовремя сейчас.
Прикрываю глаза, выдохнув, и чуть откидываюсь назад, упираясь влажной спиной в стенку душа.
Мне чертовски надоели эти глупые игры.
- К чему вы клоните, сэр?
Полковник не отводит взгляда, и несколько десятков секунд мы играем в гляделки, а затем ствол пистолета вновь оказывается у моего лица, и я успеваю различить набитый на нём номер.
Это моё оружие, и, похоже, у полковника есть отличный шанс списать меня в утиль.
- Таких засранцев, как ты, очень мало, Бартон. - Рид ловит меня свободной рукой за подбородок, сжимает властно, касается пистолетом губ. Дёргаю головой, пытаясь освободиться, но ничего не выходит. Полковник хмыкает. - Цени это.
Рид протягивает мне оружие рукояткой вперёд, и, не дожидаясь моего ответа, выходит из душевой, хлопнув входной дверью, а я ещё долго стою, вжимаясь спиной в прохладную перегородку и бездумно сжимая пальцами пистолет.

9. Flashback

9. Flashback (Джеймс)
До смены личного состава осталось 56 дней.

- Все, порядок. - Сообщаю в рацию и поднимаюсь с колен, снимая шлем. - Подъезжайте ближе.
Это было сложно.
Жарко. Горячий ветер гоняет по земле песок и опаляет кожу раскаленным дыханием. Воздух кое-где так нагрет, что словно плавится, искажая силуэты домов и улиц.
Пустырь. Чуть правее от дороги, на которой была заложена бомба, огороженный хлипкой загородкой участок с полуразгромленным строением. Окна закрыты фанерой. Пока я возился со взрывным устройством, здание то и дело привлекало мое внимание.
Подхожу к хаммеру, на ходу расстегивая костюм. Клинт Бартон смотрит на меня слегка неодобрительно, а я лишь ухмыляюсь, встретившись с ним взглядом. Не любит мои методы... не может привыкнуть. Это меня не удивляет, но забавляет так уж точно.
- Проверим это здание. - Киваю на насторожившее меня строение, и с удовольствием наблюдаю, как Бартон вопросительно поднимает брови.
- Это еще зачем, Джеймс? - Клинт, кажется, едва не теряет дар речи. - Черт возьми, это не наша работа.
- Правда? - Усмехаюсь, выбираясь из бронекостюма и надевая обычную амуницию. Подхватываю винтовку, отмечая, как переглядываются Бартон и Элдридж.
- Идем. - Произношу с нажимом и направляюсь к зданию, внимательно посматривая под ноги.
Бартон больше не спорит, но я отчетливо чувствую на себе его раздраженный взгляд. Возможно, если бы он реагировал иначе, я сюда бы и не пошел.
Двери нет, но проход закрыт фанерой, которую я осторожно отпихиваю и медленно заглядываю внутрь. Киваю Бартону, пропуская снайпера вперед, а потом прохожу следом. Здесь нет вещей, только сваленный по углам мусор.
- Здесь ничего нет, - шепчет Элдридж, но я прижимаю палец к губам, бросив на специалиста красноречивый взгляд.
Аккуратно иду мимо гор мусора, присматриваясь. Если приглядеться, можно увидеть следы. Здесь ходили люди и, похоже, что-то перетаскивали. Думаю, что не так давно. Бартон смотрит на меня вопросительно, а я выхожу через заднюю дверь, обнаруживая с этой стороны здания вход в подвал. На лестнице, чуть присыпанной песком, явственно заметны следы.
Клинт тихо чертыхается и опускает ладонь на мое плечо, крепко сжимая, удерживая, но мое сердце ускоряет ритм, а ощущение тревоги и страха отзывается знакомой эйфорией, от которой на мгновенье перехватывает дыхание.
Снимаю с пояса фонарик и аккуратно спускаюсь к двери, сглатывая подступивший к горлу комок. Элдридж не двигается с места, заметно побледнев, а Бартон наводит винтовку на дверь, напряженно и внимательно следя за моими действиями.
Отличное место, чтобы подготовиться к тому, чтобы заминировать дорогу. Хорошо заминировать. Мне пришлось действовать предельно аккуратно и быстро, чтобы справиться со взрывным механизмом. Дофига взрывчатки. Заметили совершенно случайно и эта случайность обернулась провалом продуманной террористической операции. Когда нас вызывали, никто не рассчитывал, что вызов окажется действительно серьезным.
Делаю знак Бартону и прижимаюсь к стене, сжимая ладонь на потертой ручке. Несколько секунд выбираю, открыть осторожно и медленно или распахнуть настежь. Черт возьми. Аккуратно толкаю дверь от себя, пробуя, не встретит ли она сопротивления, но дверь открывается легко.
Фонарик выхватывает из темноты часть подвала, заставляя меня замереть на мгновение. Но...
Пусто.
Я явственно слышу, как Клинт судорожно выдыхает за моей спиной.
Спускаюсь вниз, поудобнее перехватывая винтовку, осматриваю закоулки. Пусто. Только следы от каких-то ящиков в пыли. Никого.
- Ты придурок, Джеймс. - Бартон агрессивно толкает меня в плечо, едва не сшибая с ног. - Что, если бы здесь нас поджидал какой-нибудь гребаный смертник?
Кажется, на этот раз снайпер серьезно разозлен.
- Не забыл, кто из нас командир? - Предусмотрительно опускаю винтовку на проржавевший стол и оборачиваюсь к Бартону. Элдридж стоит у входа, повернувшись к нам спиной, и осматривает периметр, не опуская оружия. - Хороший момент разрешить возникшее между нами напряжение, да?
- Да, черт тебя подери. - Винтовка снайпера ложится рядом с моей, он снимает шлем, опуская его рядом, а я следую его примеру.
- Наверное, твой напарник Томсон только и делал, что использовал робота и всячески берег свою задницу, да? - Скалюсь в ухмылке, чуть отступая от снайпера, - и ведь все равно не уберег.
- Заткнись. - Первый удар я перехватываю, отбрасывая Бартона назад, второй больно бьет в скулу.
Обхватываю Клинта ладонью за шею, не давая отступить, и бью под дых, не жалея сил. Снайпер хрипло стонет, ухватив меня за запястье и через несколько мгновений бьет снова, сваливая меня на пыльный пол.
Мы возимся на полу, безжалостно избивая друг друга. Мне весело, Бартон, кажется, выплескивает всю свою ненависть вместе с напряжением, я отбиваюсь.
Элдридж не вмешивается.

Я обнимаю Бартона за плечи, когда мы едем обратно в часть.
- Полегчало, да? - Улыбаюсь, хотя это стоит усилий - разбитая губа тотчас отзывается болью. Сжимаю ладонь на плече снайпера весьма ободряюще.
- Все равно ты ублюдок, Джеймс. - Клинт откидывается на сиденье, положив голову на мою руку. Он зажимает платком разбитый нос. - Но ты прав... полегчало.
Элдридж за рулем раздосадованно качает головой.
Я улыбаюсь.
- Может, подружимся еще. - Шепчу, облизнув соленые губы.
- К черту иди. - Бартон улыбается в ответ.

10.

10. (Джеймс)
День смены состава.

- Может, стоило поспать пару часов? - Упираюсь руками в раковину, рассматривая свое отражение в зеркале. Покрасневшие глаза, отросшая щетина и ссадина на лбу производят весьма сомнительное впечатление, особенно с учетом отвратительного запаха виски.
Бартон трет глаза, а потом медленно стаскивает футболку. Его слегка шатает.
- Пять утра. В вертолете отоспишься, Джеймс. - Клинт ухмыляется и, стащив штаны, исчезает за розовой занавеской. Вскоре я слышу шум воды.
Черт... Предпоследний день службы перешел в последний в сопровождении попойки, веселья и пьяного дебоша. Элдридж отвалился в два часа ночи, оставив нас вдвоем приканчивать запасы горячительного пойла. Подозреваю, что завтра я вообще не вспомню, что было этой ночью, и была ли она вообще.
Стаскиваю одежду и становлюсь под теплую воду, прикрывая глаза.
- Эй, Бартон. - Повышаю голос, чтобы перекричать шум воды. - Что будешь делать, когда вернешься?
- Не знаю... найду какую-нибудь работенку... да и есть нерешенные дела. - Бартон отвечает довольно бодро, и мне начинает казался, что он в большинстве случаев не пил, а делал вид.
Хммм. Выхожу из душа, не потрудившись закрыть краны, и захожу в кабинку к Клинту, сходу прижимая его к металлической стенке, которая отзывается соответствующим грохотом.
- Эээй. - Бартон вяло потирает голову, уставившись мне в глаза.
Нет, он определенно беспробудно пьян, судя по расфокусированному окосевшему взгляду. Точно так же, как и я. Хах.
- Отлично потрудились, да? - Просовываю колено между ног снайпера, прижимая его чуть крепче. Клинт удивленно вскидывает брови, проводя языком по губам.
- Отлично. - Отвечает он и откидывает голову назад, прикрывая глаза.
Капельки воды стекают по моей спине, бьют по плечам, капают с волос Бартона. Делаю погорячее, развернув душ к боковой стенке. Горячий пар заволакивает кабинку, приятно касаясь влажной кожи. Мы играем с Клинтом в гляделки, причем он с интересом ждет от меня действий, а я обдумываю к чему же я, собственно, веду.
- Завтра не увидимся. - Коротко шепчет снайпер, следя за мной из-под ресниц. Он задумчив, и легкая полуулыбка на губах выглядит довольно неоднозначно. - Я тебе в сумку номер положил... позвони, если захочешь... а лучше приезжай.
Удивленно поднимаю брови, а потом придвигаюсь, дотрагиваясь губами до шеи Бартона. Провожу ладонями вдоль его разгоряченного тела, трогая, изучая, лаская. Он упрямо не отвечает на прикосновения, все еще надеясь получить ответ, но я молчу. Да или нет? Я еще не знаю.
- Посмотрим, Клинт. - Шепчу, рывком разворачивая снайпера спиной к себе. Сжимаю ладонь на коротких волосах, заставляя выгнуться, упираясь ладонями во влажную стенку.
- Какого черта ты делаешь, Джеймс? - Бартон возмущенно дергается, но недостаточно для того, чтобы действительно вырваться. Он пьян и, похоже, моя идея уже не кажется ему настолько плохой. - Хочешь, чтобы я запомнил болящую задницу в последний день этой чертовой насыщенной службы?
Провожу рукой по бедру Клинта. Горячее, аккуратное прикосновение.
- Я просто хочу, чтобы ты запомнил, - шепчу.

The end.

@темы: слэш, творчество: фанфикшен, Агент Клинт "Хоукай" Бартон, Повелитель бури/The Hurt Locker, Мстители/The Avengers

---

[В жопу раненая Рысь]

Jun 27, 2010 - Bagram, North of Kabul

+2

HD

+23

с

@темы: Shooting, Джереми Реннер, Повелитель бури/The Hurt Locker, Фото

---

[Vi@]

Осмелюсь предложить свои аватарки

1 2 3 4 5 6
7 8 9 10 11 12 13
14 15 16 17 18 19 20
21 22 23 24 25 26 27
28 29 30 31 32 33 34
35 36 37 38 39 40 41
42 43 44 45 46 47 48
49 50 51 52 53 54 55
56 57 58
Плюс несколько нестандартных:
1 2 3 4 5

@темы: Джереми Реннер, творчество: аватарки, Мстители/The Avengers, Тор/Thor

---

Harold Perrineau - Stay Strong (with Jeremy Renner cameo)

[В жопу раненая Рысь]

Замечательная  LinaMalina нашла видео с Реннером. Военная-патриотическая ^^ Кому лень смотреть - Джер на 3:43 - 3:46.

@темы: Джереми Реннер, Видео

---

[В жопу раненая Рысь]

 Yellow Umbrella и  Katarina Morgan собирают подписи. Девушки - подтягиваемся! Есть официальная петиция

присоединиться

@темы: Джереми Реннер, Jeremy out and about

---

[В жопу раненая Рысь]

Очень интересное видео о том, как проходила подготовка Джера в Афганистане. Собственно, он cам и комментит происходящее)))

@темы: Shooting, Джереми Реннер, Повелитель бури/The Hurt Locker, Видео

---

Статья Натальи Хиггинсон о встрече с Джером в ЛА

[сюзанна дин]

Наверное все это читали, но в соо не было, так что вывешу.

Джереми Реннер как он есть

Гифка взята из реннеровского сообщества в ЖЖ

18.06.2012
Несмотря на то, что я подписала эмбарго о «неразглашении» и «неупоминании», мне все-таки удалось выцыганить разрешение написать несколько слов о встрече с Джереми Реннером, который, как оказалось, пользуется такой большой популярностью среди российских зрителей (зрительниц?).

За круглым столом актер вел себя неcколько настороженно, словно ожидал неприятных вопросов или вопросов с подвохом. Однако по ходу разговора заметно расслабился и стал отвечать спокойней, без этих отрывистых «нет», как вначале. Я наблюдала за ним и думала, как мне построить один на один, чтобы он чувствовал себя со мной легко и в безопасности (так сказать). Наверное, тут надо прояснить немного. Актеры часто принимают как бы защитную стойку в разговоре с журналистами. Информации о них в печати, в сети, по телеку очень много и вопрос не в том, что вся она лживая или правдивая, а в том, что ее слишком много. Поэтому актер никогда не знает какая плюха ему прилетит во время интервью. Люди-то ведь разные, иной раз задают вопросы, от которых у многих из нас уши краснеют, и мы только качаем головами на явную глупость приезжего коллеги. Историй таких много, приведу в пример только один такой вопрос, заданный как-то бразильским журналистом Скарлет Йоханссон: «Как вы себя чувствуете в позиции одинокой женщины?» Причем, сказано было именно так, буквально, иностранец ведь… английский знает поверхностно. Можно было спросить то же самое, но значительно мягче, используя другие слова. Скарлетт восприняла это буквально, напряглась и с натянутой улыбкой сказала: «Я полагаю, что это совершенно тебя не касается…» И все… После этого она отвечала на другие вопросы напряженно, явно стараясь сделать ответы максимально общими, ничего личного. Так один идиот может испортить интервью для остальных семи журналистов за круглым столом.

Слава богу, такого не случилось за столом с Джереми, и интервью прошло отлично. У меня был небольшой перерыв перед один на один с ним, и я успела смотаться в маленький русский магазинчик на Санта Монике, что буквально в двух милях от отеля. Мне хотелось сделать Джереми какой-то маленький подарок. Красивых коробок с шоколадом почему-то не оказалось, и я купила две довольно прилично оформленные коробки с тульскими пряниками с брусничной и клюквенной начинкой. Кстати, я просила разрешения сфотографировать его с этими коробками, но мне не позволили… Все-таки в этом отношении пресс-агенты звезд очень консервативны. Они боятся показать «звезду» непричесанной и не принаряженной, как это делается на фото сессиях.

Джереми подарку обрадовался. «Я все думал с чем бы мне кофе выпить, все эти здешние пряники ужасно сладкие, не люблю я этого…» Я уверила его, что тульские пряники не очень сладкие, а начинка кисловатая. «То, что надо», — улыбнулся он и открыл коробку. Понюхал сначала и сказал: «Пахнет, как Рождество, что это? Из чего они сделаны?» Я лично никогда об этом не задумывалась, но тут мне пришло в голову, что ведь, действительно, тульские пряники напоминают по вкусу имбирное печенье, которое пекут на Рождество, из которого делают «пряничные домики».

Кофе мы пить не стали, а приступили к разговору, так как время дорого, другие тоже хотят поговорить. С самого начала я дала ему понять, что он любим и уважаем за его мастерство. Делаю я это обычно спрятанными в общих фразах или вопросах мягкими комплиментами. Я сразу вижу по реакции приятно это человеку, или он чувствует себя неловко. Исходя из этого, меняю (или оставляю) тон разговора. Джереми на комплименты розовеет! В самом конце, уже прощаясь, я передавала ему все ваши комплименты и пожелания в той форме, в какой вы мне писали. Я даже сказала эту фразу «Такой шикааарный!» На английском это звучало так: «You are soooo aaaawesooom, sooo chic!!» Джереми смущенно смеялся и краснел. Потом сказал: «Скажи всем, кто тебе написал, что я их тоже люблю и благодарю за поддержку. Это чертовски приятно слышать! Такое количество любви придает уверенности.»

Одет актер был очень просто, джинсы, конечно, тяжелые ботинки, простая майка, а сверху серый свитер с длиннющими рукавами, на которых есть дырка для большого пальца. Сначала я было подумала, что это просто дырка протерлась, но, присмотревшись, увидела, что очень уж аккуратная дырка и даже обметанная… Потом вспомнила про такие свитера. Очень удобные, кстати, и перчаток не надо в холодное время, ест куда спрятать руки.

В жизни Джереми Реннер куда более привлекателен внешне, чем на экране. Хороший рост: не маленький и не очень высокий (выше меня, а у меня 172 см росту). Движется он мягко, как-то по-кошачьи даже, с такой легкой грацией даже. У него сочетаемость взгляда и улыбки стопроцентная, от этого лицо становится мягким и располагающим. Мне говорили, что он обычно суров на интервью, но, к моему удовольствию, мы с ним много смеялись. Мне как-то неожиданно для себя самой удавалось рассмешить его вопросами, точнее, вступлением к вопросам. Он хохотал до слез над моей фразой: «Все твои герои производят на меня впечатление людей очень душевно травмированных, так и хочется обнять тебя, прижать к груди и сказать, что все будет хорошо…» Джереми сначала удивленно на меня взглянул, а потом расхохотался… смеялся и утирал слезы… Сказал, что обнимемся в конце интервью… Обманул, а я так надеялась… На прощание пожали руки, и Джереми сказал, что будет рад следующей встрече.

Это интервью обязательно появится и в Кинопоиске, но делалось оно для другого издания, поэтому я какое-то время должна буду ждать, чтобы поставить его в разделе «в авторской редакции».

Надеюсь, что этим коротким рассказом я удовлетворила любопытство тех, кто любит этого актера. Может быть в следующий раз рискну попросить сфотографироваться.

Взято отсюда

@темы: Джереми Реннер, Interview, Ссылки, Статьи

---

[В жопу раненая Рысь]

Небольшое вступление от меня: я, можно сказать, завидовала, что в замечательном соо Хиддлса есть в заглавии стих, посвященный, сопсна, Хиддлсу. Стих красивый, нежный и о-о-очень душевный. Ну, думала, почему же никто не напишет стих, чтобы порадовать любителей Джера?!

И, знаете, что - проходила мимо и нашло ЭТО Автору любовь и уважение, ибо люблю такой размер (ритм завораживает), да и суть ухвачена просто поразительно точно. Как говаривала одна моя хорошая подруга "а если тут ты не расплачешься, значит ты не человек, и я могу со спокойно совестью тебя убить!" (с) Стих не про Джера, он про Бартона. Но, черт меня возьми... Это оно.

Автор  . Локи Лафейсон

читать

Ему, в принципе, плевать на богов и всё такое подобное.
Он живёт колой, пивом и телевизором по вечерам.
Его работа, в общем-то, не такая сложная. Даже удобная.
Подумаешь, смертник. Подумаешь, Ливия, Индия, Афганистан...

У него на прицеле уже побывали всякие разные цели:
Президенты, убийцы, грабители, боги. Опять о богах?
Ну, давайте о них: начнём с того, что их не бывает в природе
И сразу закончим: Бартон их ненавидит видеть во снах.

Размышлять как-то некогда. Наспех два бутерброда.
"Понял, босс" - и на точку. Лук в руке и колчан за спиной.
Всё оружие может сломаться, предать, как шальная свобода.
Но свобода не целится метко холодной стрелой.

Стрелы гладят ладони, приятные, чёрт бы их, суки.
Он привык их любить, больше некого, да и не нужно.
Под вечер глаза устают. Иногда дрожат, опускаются руки.
И спиной по стене. Операция удалась. Помянем их дружно.

За порог - сапоги. Гнусный запах пустеющей хаты.
Будто здесь не живёт никто. Завести, что ли, кошку?
Был бы кто-то... живой, тёплый, рядом, хотя бы мохнатый.
Только вызовет Щ.И.Т. - он переедет. Виват, неотложка.

Оклахома, Невада, Сибирь, захолустье Австралии.
Да куда угодно. Легко менять место, когда не держат.
Глянешь на дерево за окном. Привык к виду. Жаль его?
Лучше так, знаешь, лучше, ведь он - чужая надежда.

В баре шумно, футбол, Наташа опять возникает -
На работе проблемы, бедлам, наркодиллеры кончились.
Вздох, к спинке стула, усмешка. "Наш сокол летает" -
Она хвастается, ему всё равно. Это игры в песочнице.

В сумке заплечной нож, куртка, кружка, ещё пара шмоток.
На глаза солнечные очки - синяков не видно и ладно.
Сегодня он едет в Нью-Йорк. Три часа один на один с пилотом.

И задуматься некогда. Рация воет. "На связи. Бартон".

@темы: творчество: фанфикшен, Агент Клинт "Хоукай" Бартон, Мстители/The Avengers, творчество: фанарт

---

Кто я?

[Скрытный Гость]

Название: Кто я, или пять раз, когда Коулсон был куратором Клинта, и один раз, когда он стал чем-то большим
Автор: moonrose91
Переводчик: Скрытный Гость
Бета: Базилик Киберскотч
Оригинал: здесь
Разрешение на перевод: запрос отправлен
Персонажи: Фил Коулсон, Клинт Бартон и Ник Фьюри (а также безымянные идиоты)
Пейринг: в итоге Коулсон/Хоукай
Рейтинг: PG-13 (автору кажется, что NC-17 из-за местами попадающихся ругательств, но переводчик с ним категорически не согласен)
Саммари: Клинт привык, что его все бросают, но этот агент даже не поморщился от его самых дурацких выходок. Возможно, на этот раз они сработаются.
Дисклеймер: Я не претендую ни на одного канонического персонажа. Я всего лишь позаимствовала их ненадолго, не корысти ради.
Комментарий автора: написано на одну из заявок avengerskink.
Комментарий переводчика: а жанр у фика флафф, и никто меня не переубедит. Ах да, месячник "Все любят Клинта Бартона" все еще с нами.

Один: первая встреча

Он был молодым и шумным. Он сменил восемь кураторов за два месяца, и, по словам Фьюри (его голос был полон ярости и восхищения одновременно), установил новый рекорд. А сейчас стал злым и шумным, потому что никому-то он не был нужен.

Поправка.

Никто не хотел возиться с ним, и он покачал головой, вцепившись в свой лук изо всех сил в ужасе от того, что упускает свой последний шанс только потому, что никто не хочет иметь с ним дела.

– Итак, это твой… девятый куратор. Я думаю, тебе нужен кто-то, кому ты будешь по зубам. Агент Бартон, это особый агент Коулсон, – представил их Фьюри, и он поднял глаза на человека в костюме.

– И что же в нем такого особенного? – поинтересовался он, и особый агент Коулсон пристально посмотрел на него.

– Я справлюсь с ним, директор, – ответил Коулсон, и Клинт вскочил, закипая от ярости, рот застыл в оскале.

– Если он будет вести себя хорошо, то, может быть, даже получит новый лук, – продолжил Коулсон, и Клинт даже не знал, что про все это думать.

– Что включает в себя хорошее поведение? – спросил Клинт, потому что его одолело любопытство.

– Выполнять приказы и никуда не сбегать в течение недели, и я дам тебе новый лук. А дальше – посмотрим, – объяснил Коулсон.

– Какие приказы? – поинтересовался Клинт.

– Посмотрим по ситуации. Большей частью что-то вроде «продолжай стрелять», или «что ты видишь», или «пожалуйста, пожалуйста, ради всего святого, заткнись, я из-за твоих комментариев ничего не слышу», – спокойно ответил Коулсон, и Клинт не сдержал смеха.

Он сомневался, что этот человек тоже не сбежит, но хотел дать ему шанс.

В конце концов, если он будет хорошо себя вести, он получит новый лук.

Оно того стоило.

*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*

Два: пятнадцать недель, и отсчет все еще продолжается

Клинт так и не понял, как так вышло. Он получил пятый новый лук, и его пугало то, что на… первый ушла неделя. Второй был через две. Третий через три. Четвертый через четыре, так что пятый означал… пять недель.

Клинт старался не думать о том, что он хорошо себя вел (у этих слов был вкус пепла) целых пятнадцать недель. И это уже начинало его раздражать.

Особый агент Коулсон дрессировал его, как собаку.

Так что Клинт сделал очередную глупость.

Он без разрешения покинул базу, отправился в город и там нашел заштатный бар, в котором никому не было дела до того, что ему еще нет гребаных двадцати одного года, так что он мог надраться спокойно. Ему хотелось лезть на рожон и устраивать драки, потому что черта с два он дрессированная собачка.

И он все это получил. Он с кем-то дерется, по его жилам течет алкоголь, а по лицу кровь, и кто-то положил руку ему на плечо. Он резко оборачивается, замахиваясь для удара, а Коулсон перехватывает его руку и его взгляд похож на удар под дых.

Клинт не понял, как так случилось, но внезапно он разрыдался. Он прижался к Коулсону, и не очень понимал, за что он просит прощения, но Коулсон с ним, и внезапно его перестало волновать его примерное поведение за последние пятнадцать недель.

Он будет вести себя хорошо всю свою чертову жизнь, только бы у Коулсона больше никогда не было такого выражения лица. Он еще теснее прижался к Коулсону, и Коулсон удерживал его, его якорь в бушующем водовороте боли и опьянения, которые он наконец ощутил в полной мере. Он держался за него, и Коулсон осторожно вывел его из бара.

Позже он узнал, что Коулсон принял на себя ответственность за все его действия. Намного больше времени ушло на то, чтобы понять, что на лице Коулсона тогда было неодобрение, а то, что сдавливало ему грудь, сжимало сердце и вызывало желание кричать, что это он нарушил правила, что Коулсон тут не при чем, была вина.

Так что Клинт просидел следующую неделю над офисом Коулсона, пока Коулсон не спросил, не хочет ли он кофе.

Клинт не был уверен, стоит ли удивляться тому, что его присутствие заметили, так что просто ответил, что без кофеина будет в самый раз.

Коулсон кивнул и вышел. Клинт последовал за ним, стараясь не отставать, потому что все еще чувствовал себя виноватым, и этого достаточно, чтобы не выпускать того из виду. Он не хотел, чтобы у Коулсона снова были из-за него проблемы.

Он смотрел, как Коулсон наливает им обоим кофе; себе из черного кофейника, а Клинту из оранжевого. Он проследовал за Коулсоном обратно и спрыгнул вниз, ожидая, пока его куратор вернется с его кофе. Клинт взял чашку, примостился на спинке дивана Коулсона, и неторопливо пил кофе, наблюдая за Коулсоном.

Тот вернулся к своим бумагам, и чувство вины стало потихоньку отступать.

Клинт почувствовал себя лучше.

*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*

Три: кровь

Его передали другой команде, и он был невыносимым всю неделю после этого. Коулсон вручил ему новый лук, но это не значило ничего, потому что после гребаного года Коулсон все-таки от него отказался, и это выводило его из себя.

Он все равно оставил лук себе, потому что он был превосходным и так хорошо лежал в его руке. Потому что он был как раз для него, только для него, и это точно самый душераздирающий прощальный подарок (и, честно говоря, единственный), который он когда-либо получал. Ему хотелось наорать на Коулсона, требуя ответа, почему он его бросает, но он просто улыбнулся и переборол порыв обнять Коулсона. Обнять, обхватить изо всех сил, и спросить, что он такого сделал, что ему исправить, только бы тот от него не отказался.

Вместо этого, он присоединился к новой команде, и перестал подчиняться приказам. Он вел себя вызывающе и хамил. Он заработал как минимум одну затрещину, но его это не волновало.

Ведь они не были Коулсоном, и он не собирался подчиняться им.

Кипел бой, он пускал стрелы, делал то, чего от него ожидали, он дрался. Дрался словами, дрался невыполнением приказов. Он подумывал о том, чтобы подраться с теми, кто считал себя его кураторами, и он держался за лук как за спасательный трос, потому что был более чем уверен, что это последнее, что осталось ему от Коулсона, и потому держался за него так, как будто завтра не наступит никогда.

Ведь если ему придется остаться с ними, Клинт был уверен, никакого завтра для него не будет. Им до него нет дела, он для них всего лишь инструмент, и он боялся, что не успеет выбраться из этой западни. Его бьет дрожь, и он все крепче сжимает лук, потому что если они до него дотронутся, они его сломают.

И он сидел в гнезде, и ждал, и все вокруг него взорвалось. Его подняло в воздух и ударило об землю, изо рта хлынула кровь, все наполнилось болью, и больше всего на свете ему хотелось закричать.

Вот только он так устал, потому что его поведение стоило ему обеда как минимум несколько раз (или больше), и его трясло, и раны кровоточили… а еще он бредил, потому что никак не мог слышать голос Коулсона и… видеть Коулсона и…

Пощечина обожгла ту половину его лица, которая не была покрыта синяками (возможно, его били чаще, чем он мог бы признать, даже перед самим собой), рывком вернув его назад к реальности.

– Говори со мной, Бартон! Как твой куратор, я приказываю тебе оставаться в сознании, ты меня понимаешь? – потребовал он, и Клинт ответил улыбкой, окрашенной кровью.
Он чувствовал ее вкус на губах.

Его израненной щеки мягко и осторожно коснулись нежные пальцы. – Как же тебя потрепало за какие-то три недели. Я больше никогда не передам тебя в другую группу. И ты так осунулся. Скажи мне, кого убить, Бартон, и я уничтожу их для тебя. Все будет выглядеть как несчастный случай, обещаю, – сказал Коулсон, и Клинт улыбнулся.

– Просто не оставляйте меня, и все будет хорошо, – ответил Клинт, и очень удивился ответной улыбке Коулсона.

Эта мягкая улыбка оставляла ощущение тепла и покоя.

– Хорошо, – ответил Коулсон, и Клинт вздрогнул, когда Коулсон отвесил ему еще одну пощечину.

– Не смей снова засыпать, – предупредил он, и Клинт вяло улыбнулся.

– Сэр, да, сэр, – ответил он.

И подчинился.

Потому что его куратор был с ним, и все снова было хорошо. – Я ведь получу новый лук, если выживу? – поинтересовался Клинт, и Коулсон снова улыбнулся.

– Клинт, если ты останешься в сознании столько, сколько будет нужно, да, ты получишь новый лук, – ответил Коулсон, и Клинт попытался расслабиться, выжидая.

И только когда Коулсон разрешил ему, он позволил подступающей тьме поглотить его.

Этот новый лук был красивым прототипом, и не был сбалансирован так хорошо, как тот «прощальный», но он все равно его любил.

*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*

Четыре: кошмары и песни

Клинт отказывался засыпать. Он понимал, что ведет себя, как ребенок, но ему не хотелось спать. Во время последнего задания, когда он целился из лука, он принял решение, последствия которого опять пришлось расхлебывать Коулсону; а все, что им досталось в итоге – это убийца с пустыми глазами, которая выглядела так, словно дожидалась первой же возможности прирезать их всех.

Он как раз в очередной раз прокручивал в голове свое решение, пытаясь понять, было ли оно правильным, когда дверь его комнаты отворилась. Он оторвал голову от изголовья и пристально смотрел на человека в дверях, пока не понял, что это Коулсон. – Спокойно, Бартон, – прошептал тот, и Клинт почувствовал, что расслабляется.

Потому что это Фил… Коулсон… как бы то ни было, это его куратор, и теперь все хорошо. – Можно зайти? – спросил агент, и Клинт кивнул в ответ.

Он мягко улыбнулся, и сердце Клинта сжалось от нежности. – Всего лишь зашел тебя проведать, – сказал Коулсон.

– А разве не я должен был проведывать вас, сэр? – ответил Клинт, и Коулсон едва заметно пожал плечами.

В его движениях и манере стоять чувствовалась пронизывающая до костей усталость, как будто его удерживает на ногах одна лишь сила воли.

– Простите. Надо было просто… – начал было спорить Клинт, но Коулсон деликатно заставил его умолкнуть.

– Нет. Я думаю, что ты поступил правильно. Время покажет, воспользуется ли она предоставленной возможностью, – заявил Коулсон, и Клинт вяло отмахнулся.

– Сэр, вам на самом деле не стоило брать на себя последствия этого, – пробормотал Клинт, и Коулсон ответил едва заметным пожатием плеч.

– Бумагой больше, бумагой меньше – какая, в сущности, разница, – спросил Коулсон, и указал жестом на кровать рядом с Клинтом.

Клинт кивнул, и Коулсон присел с глухим вздохом облегчения.

Сердце Клинта содрогнулось, когда в голове пронеслись его собственные окровавленные воспоминания с Коулсоном в главной роли. Все те случаи, когда ему пришлось смотреть, как агента взрывали, расстреливали, резали и причиняли боль всеми прочими способами, от которых сердце Клинта останавливалось, чтобы подумать о том, что, черт подери, он будет делать, если он лишится своего куратора, своей движущей силы, своей опоры и всего, на чем держится его мир.

Он был почти уверен, что это нездоровый подход, но что вообще в его жизни можно было назвать здоровым? По крайней мере, в сравнении с ним самим и другими людьми, за которыми ему приходилось волочиться подобно брошенному щенку, Коулсон вменяемый и ему не все равно.

– Какие бумаги? – спросил Клинт.

Коулсон уставился на него. – Ты ведь в курсе, что я один из пяти агентов с седьмым уровнем допуска в ЩИТе, не правда ли? – спросил он.

– Теперь в курсе, сэр, – ответил Клинт, и Коулсон мягко рассмеялся.

– Ага, а еще мне досталась веселая работа по уведомлению семей агентов об их кончине. Ну, по крайней мере, тех, у кого есть хоть какие-то семьи, – ответил Коулсон, зевнул и потер глаза.

Клинт уставился в пространство, раздумывая, а не сделать ли Коулсону массаж, чтобы он расслабился.

– Кстати, а почему ты перестал спать, Бартон? – спросил Коулсон, и он перевел на агента ошарашенный взгляд.

Откуда, мать его, Коулсон и это знал?

Клинт лишь пожал плечами в ответ и Коулсон тихо вздохнул. Он осторожно разулся и посмотрел на Клинта. – Что ж, даже тебе нужно спать, так что иди сюда, – сказал Коулсон, но Клинт лишь посмотрел на него.

– Разве это тоже входит в ваши обязанности, «куратор»? – спросил Клинт.

Коулсон приподнял бровь, но все же ответил ровным спокойным голосом. – Агент Бартон, как твой куратор, я обязан обеспечить твою безопасность и здоровье всеми доступными мне средствами. Это включает в себя твой режим сна, диету и расписание тренировок. Так как твоя безопасность является… более… расплывчатой в связи с тем, что по долгу службы нам приходится постоянно рисковать жизнями, мне приходится быть более… строгим в остальных вопросах твоего благосостояния.

Клинт посмотрел на Коулсона, а затем осторожно пристроился рядом с ним. Агент медленно повернулся, и каким-то образом сумел заключить Клинта в свои нежные добрые объятия. А затем он начал тихим голосом петь; это была колыбельная, и причем неизвестная Клинту; и он расслабился, прижавшись к Коулсону, и вскоре уплыл в страну снов.

Когда он проснулся спустя восемь часов, то обнаружил себя в пижаме, а Коулсона – на кухне, где тот готовил завтрак. Рыжей беспризорницы (известной также, как Наташа Романов) еще не было видно (впоследствии она стала своей для Фьюри, во всех смыслах, так же как он сам был своим для Коулсона), но в итоге она на какое-то время к ним присоединилась, прежде чем было решено, что Фьюри ей больше подходил.

И их чувства были такими же нездоровыми и в то же время крепкими, как те, которые Клинт испытывал по отношению к Коулсону – глубокими, жаркими, и от них Клинту хотелось всегда держаться за Коулсона.

– Какую ты предпочитаешь яичницу? – спросил Коулсон у безуспешно пытавшегося проснуться Клинта.

– Пережаренную, Фил, – ответил Клинт, и Коулсон повернулся к нему с выражением облегчения на лице.

– Замечательно, а я уже начал было волноваться, – ответил Коулсон, и Клинт поднял бровь.

– Волноваться из-за чего? – спросил он.

– Из-за того, что я тебя сломал или еще что-нибудь в этом роде. Ты всегда зовешь меня «Коулсон» или «сэр», но я – единственный, кому выпадает такое обращение. Всем остальным ты хамишь так, как будто они не могут попробовать сломать тебе челюсть затрещиной, – ответил Коулсон. Когда он произносил эти слова, его руки едва заметно сжали кастрюлю и лопаточку, словно он вспоминал ту команду, которая на время позаимствовала Клинта.

– Да, и почему у тебя такая скудная обстановка? – спросил Коулсон у ошарашенного Клинта.

– Вы хотите, чтобы я вам хамил? – спросил тот, и Коулсон уставился на него в ответ.

– В этом весь ты, агент Бартон. Почему я должен быть против этого? Мы приняли тебя в ЩИТ таким, какой ты есть, со всем твоим хамством, и всем прочим, – ответил Коулсон, и Клинт позволил ему оставить прозвучавший вопрос без ответа.

В следующий раз, когда они оказался в дремучей глуши, Клинт купил дурацкую туристическую безделушку.

Улыбка Коулсона… нет, Фила, когда тот ее увидел, не осталась незамеченной.

Он начал называть Коулсона «Фил», когда они были не на задании. Когда они были на базе, и это слово легко произносилось.

Таша считала его сумасшедшим, не доверяла кураторам, и успела отправить двоих из них к психиатру прежде, чем прошел первый месяц (вскоре у нее уже был собственный рекорд).
Тогда Фьюри взял ее к себе, и это было так же всепоглощающе, как то, что было у них с Филом, и так же не имело названия.

И было нездоровым.

Клинт уже упоминал, что это было нездоровым, верно?

Потому что он был чертовски уверен, что это чувство, чем бы оно ни было, по отношению к человеку, который фактически управлял всей твоей гребаной жизнью (и «фактически» здесь явно лишнее), не может быть здоровым.

Но Клинту на самом деле до этого не было дела, потому что Коулсон… Фил… Фил обращался с ним, как с человеком, не как с предметом, не как с оружием, поэтому он снова устроился в гнезде над кабинетом Фила.

Почему бы и нет, в самом деле.

В конце концов, ближайшие несколько дней его бы все равно не пустили на стрельбище, потому что он потянул мышцу в руке.

На его лице была улыбка от осознания того факта, что Филу было не все равно.

*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*

Пять: бремя

Коулсон спросил Фьюри о правилах касательно отношений между куратором и сотрудником.

Оказалось, что их, в сущности, не было.

До тех пор, пока сотрудника ни к чему не принуждали, ЩИТу до этого дела не было.

Фьюри – было, но Фьюри – это Фьюри, и у него на лице было его фирменное выражение. Клинт никогда не переступал грань, просто сидел в гнезде над кабинетом Фила. Он приносил Филу еду, когда агент отказывался есть, и кофе без кофеина, когда пытался уговорить агента поспать.

Граница между агентом и сотрудником постепенно размывалась, но затем Фил кое-что сделал.

Кое-что, что еще долго возвращалось к Клинту в кошмарных воспоминаниях, что заставляло его мечтать о возможности свернуться в клубок на коленях у Фила до конца его дней – если не считать того, что он бы сошел с ума, если бы не мог развернуться, использовать свои способности, делать все что угодно, каждый день.

Но Фил снова продемонстрировал, почему он достоин был куратором.

И почему главная задача куратора – заботиться о здоровье и безопасности сотрудника.

Дело с самого начала было опасным. Клинт примостился там, где должен был, когда внезапно Коулсон (здесь, в поле, он снова был Коулсоном) приказал ему спуститься, отступать, немедленно. Клинт уже начал двигаться, когда все полетело в тартарары, и голос Коулсона внезапно оборвался. Клинт замер, но Коулсон снова появился и начал приказывать, требовать, чтобы он пошевеливался, сейчас же. Обратно в укрытие, быстро, обратно в грузовик.

Клинт послушался, потому что это был голос Коулсона «а теперь без глупостей», и он бежал, безостановочно работая ногами; и когда он уже было начал задумываться, почему Коулсон отдал такой приказ, его бывшее гнездо было разнесено взрывом в клочья. Когда он дал сигнал «все чисто», Коулсон снова вышел на связь, начал отдавать приказы.
В его голосе было что-то напряженное и жесткое.

Когда Клинт увидел Коулсона, с пепельно-серым лицом и в крови, с поврежденной (если не полностью раздробленной) почкой, Клинт пришел в ужас. Он с трудом подавил желание схватить его и прижаться к нему.

Ему позволили быть рядом, потому что он был сотрудником. Таша, его напарница в большинстве операций, ошивалась поблизости, спокойная и невозмутимая, прижимающая что-то к груди. – Прямо как в Будапеште, правда? – внезапно спросила она.

– Нет. Может, как в Москве. Такая же жопа мироздания, – тихо ответил Клинт, не отрывая взгляда от двери.

– Чего бы тебе не просочиться внутрь? – спросила Таша, и Клинт не стал отвечать «Фил сказал, чтобы я так не делал… больше. После того, что было в прошлый раз, когда я прокрался в его комнату и заклевал медсестер, которые не давали ему спокойно отдохнуть».

Его поведение стало довольно опасным, на него начали бросать косые взгляды, но взгляды Фила, напротив, стали пугающе одобряющими.

Клинт старался не думать об этом. Вместо этого он снова вцепился в свой лук.

Это было не высокотехнологичное оружие из лабораторий Старка – пока нет – но оно недалеко ушло.

Клинт поднял голову и увидел приближающуюся медсестру: – Ему уже можно принимать посетителей. Его почка восстановится, но ему придется принимать лекарства. Проследите, чтобы он их получил, – она сообщила Клинту, который уже направился внутрь.

Фил спал, а Клинт угнездился рядом и стал ждать.

Потому что Фил был его куратором, его силой тяжести, и ему не нравилось, когда его мир переворачивался.

*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*

И дополнительно: поцелуй

Это было уже после того, как он увидел Фила в обличье хронически не выспавшегося агента-зомби.

Это было уже после того, как он выяснил, что как бы Фил ни улыбался находкам Бартона, он не коллекционирует дурацкие безделушки.

Это было уже после того, как он обнаружил, что Фила иногда надо привязывать к кровати, чтобы тот уснул, и что граница между куратором и сотрудником стерлась уже до такой степени, что Клинт, черт возьми, уверен, что если он хотя бы раз в день не обнимет Фила, то сойдет с ума.

Он не был уверен, чего хотел Фил, а в чем - нуждался.

На совместных заданиях с Ташей ему приходилось работать без центра тяжести, и хотя ему это не нравилось, но он как-то справлялся. Никто не мог выдержать его хамства, и только угрозы со стороны Фила удержали их от того, чтобы заклеить Клинту рот, или вообще покалечить его, как та, первая команда; а сам Фил никогда так не делал, кроме одного случая, когда ему было нужно расслышать, но это был особый случай.

Это был Фил, который оглох на одно ухо и пытался расслышать.

Никто, за исключением врачей (да и то не всех) не знал, что Фил оглох на одно ухо, но Фьюри личным приказом отменил инструкцию, по которой Фила ждала пожизненная конторская работа.

Потому что Фил был слишком хорош, а у Клинта не было никакого права так поступать.

Но он все равно должен был попытаться, и хотя он беспокоился, что Фил его бросит, если он это сделает, он должен был узнать правду.

Они были в отстойном жилище Фила, потому что им до сих пор не выделили ничего особого, и Клинт повернулся к нему. Он нагнулся поближе, выждал, чтобы дать Филу возможность сдвинуться, если тот захочет, а затем осторожно поцеловал его. Это был очень нежный и целомудренный поцелуй, и Фил немедленно обнял его в ответ так, как будто это он был ценностью, а не сам Фил. Как будто это Фил был недостоин Клинта, и сама эта идея показалась Клинту настолько абсурдной, что он почти рассмеялся, но вовремя сдержался.

– Бартон… Клинт… – мягко возразил Фил, и Клинт отодвинулся, чтобы взглянуть ему прямо в глаза.

– Если ты этого не хочешь, то скажи мне сейчас. Я отстану и мы вернемся к тому, с чего начали. Если же хочешь, то не мешай мне тебя целовать, ведь это так приятно, – заявил Клинт.

– Клинт… Я так не могу. Это противоречит моим моральным принципам. Я… я не знаю, действительно ли ты именно этого хочешь, – объяснил Фил голосом, в котором чувствовалось столько боли и мучений, что Клинт с трудом удержался от того, чтобы просто прижать его к себе и поцеловать.

– Я пробовал, с другими. Я хочу тебя, Фил, обещаю, - поклялся Клинт и притянул его для следующего поцелуя.

Фил и дальше держал его в своих объятьях, а затем нежно погладил его по голове и слегка раздвинул губы. Клинт с готовностью принялся за исследование рта Фила, нанося на мысленную карту каждую впадинку, каждый зуб, и улыбнулся про себя, когда нащупал ту самую пломбу. Как будто нашел тот самый изъян, который делает совершенство выносимым.

Он продолжил свои исследования, а Фил продолжал его обнимать, и граница между куратором и сотрудником окончательно исчезла.

За исключением полевых условий, потому что Клинт никогда не позволил бы кому-то думать, что он принимает Фила (на задании – Коулсона) как данность. Он ведет себя профессионально и великодушно.

Но он держится под рукой у Коулсона всякий раз, когда он не работает глазами Коулсона в небесах.

И это приносит ему радость, потому что каждый раз, когда Фил отпускает саркастический комментарий в ответ, даже когда он должен быть Коулсоном, и позволяет ему нарушать очередное правило («Я сказал, ружье, а не лук со стрелами, Бартон»), этого достаточно, потому что в эти моменты он слышал крик Коулсона (Фила) с крыши…

Я люблю тебя, Клинт Бартон.

И Клинт отвечал ему, на свой лад, но столь же громко: Я тоже люблю тебя, Филипп Коулсон.

А жизнь… жизнь была прекрасна… на свой особый, странный лад.

От насестов под потолком кабинетов и до поцелуев в темноте, жизнь неожиданно стала воистину прекрасна.

@темы: слэш, Переводы, творчество: фанфикшен, Агент Клинт "Хоукай" Бартон, Мстители/The Avengers